— Не понимаю, почему…
Я закрыла глаза и погрузилась в усталое забытье. Этим двоим есть что сказать друг другу… Да и очень хочется надеяться, что Сува всё-таки не будет пинать ногами спящую, когда Горей расскажет о якобы возложенной на него охранной миссии. Похоже, этот парень ей не безразличен…
— Хон! — услышала я над своей головой требовательный девичий голос. — Хон, твоя мерзавка нарочно подставила Горея, чтобы его убили вместо неё! Да Хон же!
— Спасибо, дорогая сестричка, — с едва заметной иронией ответил Хон. — Ты так тепло меня встречаешь, что я готов прослезиться от радости.
— Хон! — Голос из требовательного превратился в испуганный. — Что с тобой?! Ты… ты дрался?!
— Разумеется, нет. — Сува облегчённо вздохнула. И напрасно, потому что её брат продолжал: — Я совершенно случайно оказался залит кровью с головы до ног, изранен и зверски устал.
— Хон!
Я, наверное, снова уснула (ментальное воздействие на чужой разум через меч истощило меня полностью), потому что, когда я открыла глаза, ни Хона, ни Горея не было. Да и обстановка вроде сменилась: я полулежала в кресле в «столовой» моих покоев. А до того вроде на полу… неизвестно где. Одно не изменилось: Сува.
— Ты… — в лучших театральных традициях здешнего общества прошипела девочка. — Горей мне всё рассказал. Зачем ты это сделала?
— Что? — Я была не в том настроении, чтобы ругаться или оправдываться. Всё равно Сува не сможет мне сказать ничего, что бы ни говорила моя совесть.
— Зачем ты его обманула? Ты ведь знаешь, что я никогда бы…
— Во-первых, — перебила я, — не знаю. Я увидела его первый раз в оружейной, где он присутствовал в отряде убийц твоего брата и тебя самой. Ты осталась жива только благодаря нашей предусмотрительности. Во-вторых… милая девочка, когда ты будешь лежать связанная на полу и ждать, когда тебя придут убивать или допрашивать, а единственный, кто мог бы проявить хоть капельку участия, собирается уходить, даже не развязав тебе руки… Вот тогда и посмотрим, хватит ли у тебя благородства остаться на верную смерть или безумие, отпустив последнюю надежду восвояси.
— Но… почему?
— Во-первых, ваша культура вообще не альтруистична. Вы всё делаете за что-то. А во-вторых, он слишком волновался за тебя, чтобы думать о ком-то ещё.
— И ты это использовала, — прозорливо отметила Сува.
— И я это использовала, — согласилась я. — После того, как он допустил твою «смерть», он чувствовал себя настолько виноватым, что ради одного только взгляда положил бы голову. А тут такой шанс отличиться…
— Знаешь, кто ты после этого? — вспылила девочка.
— Последняя гадина, знаю. Но, видишь ли, жизнь для меня оказалась чуточку важнее.
— Да ты!..
— Зато, если бы не это, вы никогда бы не объяснились. Ведь он тебе тоже нравится?
— Да какое твоё дело?! — взвилась Сува.
— Ну, ты же доставала меня бестактными вопросами.
— На которые ты не ответила.
— А тебя никто и не заставляет отвечать. Всё и так видно.
Сува сникла.
— Какое ты всё-таки мерзкое, зловредное существо. А Хон ещё не велел тебя трогать.
— То, что другой человек наговорил тебе кучу гадостей, ещё не причина его убивать. Иначе людей на свете не останется.
— Без кого-то мир точно не обеднеет.
— Ваш мир — может быть. Но, знаешь, милое дитя, мне кажется, ты не так сердишься за то, что я обманула и использовала Горея, сколько ревнуешь, — стервозно предположила я.
— Ты… дрянь!
Я мерзко расхохоталась.
— Ребёнок, да нужен мне твой мальчишка! Забирай ты его себе с потрохами, мне-то он на что сдался?
— Когда есть Хон. — Девчонку задели мои постоянные нападки и намёки на возраст и она попыталась от ярости перейти к ответным шпилькам… Зря. Я редко когда бываю в таком ударе. Я расхохоталась вторично.
— А ты и его ревнуешь?
— А тебе Хон не нравится?
— Да зачем он мне сдался? Сува, деточка, мне не нужен никто из вашей фэнтезийной реальности, я мечтаю только об одном: вернуться к себе домой.
— Так убирайся!
— Если бы я могла…
— Что ж тебя держит? Уж не Хон ли?
Я кисло улыбнулась.
— Скорее, Хон не отпускает.
Сува вскочила на ноги.
— Я сегодня же с ним…
— Не надо. — Он всё-таки пришёл. Всё это время я так хотела… и боялась задать один-единственный вопрос: что с ним?! — Сува, прости, мне надо поговорить с Чедой наедине. А тебя Горей зовёт.
— Как он? — Вопрос сорвался с губ прежде, чем я его осознала.
— Ты только сейчас спохватилась?! — прошипела Сува, развернувшись ко мне. — Он из-за тебя чуть не умер! — И выскочила в коридор.
Я перевела взгляд на Хона.
— Он сильно устал, но цел и невредим и скоро поправится. — С этими словами Хон закрыл дверь и подошёл ко мне. Поднял с кресла и поставил перед собой. Нет, мне не легко далась та галерее: язвить ещё получалось, а вот стоять уже с трудом. И вроде бы ноги должны держать, да слабость какая-то… — Если ты сердишься на меня, — тихо произнёс Хон, — зачем издеваешься над моей сестрой?
— Я?! Сержусь?! Да на что мне сердиться, скажи на милость?
— За то, что не пришёл. За то, что бросил одну. За твой страх и отчаяние.
На глаза навернулись слёзы. Вот ещё! Только мне жалости к себе не хватало.
— Вовсе я не сержусь, — неубедительно соврала я. — Жива же — чего ещё желать?
— Прости. Но я должен был это сделать!
— Сделать — что?
— Накрыть всю шайку, разумеется! Я представил дожу прямые доказательство, что члены Совета потихоньку вооружаются заколдованными мечами, а также готовят покушение на несогласных с их политикой. Теперь власти у знатных семейств поубавится и… Ты чего, Чеда?
— Ничего, — грубо ответила я. — Не надо передо мной извиняться. Лучше скажи — теперь, когда ты раскрыл все заговоры, может быть, теперь я могу вернуться домой? Так, чтобы не вываливаться сюда каждую ночь.
Хон вздохнул.
— Если желаешь. Я надеялся, ты здесь побудешь хотя бы дня два…
— Нет уж. Сыта вашим миром по горло.
— Зачем ты так?
— Как?
— Так.
Хон вынудил меня смотреть ему в глаза и…
Как оказалось, меня с третьего раза с огромным трудом добудилась мама. Странно… Раньше я не запоминала сны. То есть не вообще сны, а именно эти — про Хона, Суву, другой мир… Горей, Жеск, Тёт, Совет… Волшебный меч в моей руке… Душа заныла от тоски — будто часть меня осталась во сне… Хон.
