судорогой, отбивал всякий аппетит.
Нервы ее были натянуты как струны, мысли и чувства взбудоражены до предела. Утром наступал Рождество — день, который всегда приноси ей только боль и разочарование. Кайл скоро должен был уехать.
Она уже слышала отдаленный звук могучих бульдозеров, расчищавших от снега их узкое, всего в две полосы, шоссе.
После обеда, пока он мыл посуду, она принимала ванну, искренне надеясь, что горячая вода смоет печаль с ее души. Завернувшись в полотенце и не заботясь о рубашке и трусиках, она спустилась в гостиную. Из-под обмотанного вокруг головы полотенца выбивались завитки влажных волос.
— Иди сюда. — Стоя на коленях перед камином он протянул ей руку. Терпкий запах древесного дыма смешивался с волнующим запахом его тела. Он был не брит, и пробивающаяся щетин затеняла подбородок и придавала темный оттенок глазам. В камине, потрескивая, вспыхивали дрова, и пламя наполняло комнату особым, интимным сиянием.
Она подошла, вложила свою руку в его ладони тоже опустилась на колени. Он начал медленно покрывать поцелуями ее шею, затем, спускаясь все ниже, принялся с томительной неторопливостью понемногу обнажать плечи, целуя каждый оголившийся участок тела, и что-то полыхало в его глазах, словно отражая пламя очага. Страсть. Теперь, когда она стояла перед ним совсем нагая, он не спеша подтянул в изголовье несколько подушек и взбив их, уложил ее на кушетку. Рука Мэган потянулась к его восставшей плоти, восхитительно твердой и одновременно податливой.
— Мэган… — глухо простонал он, схватил упакованный презерватив и в горячке выронил его. Она поспешила поднять оброненный пакетик и сама сорвала обертку.
— Можно мне? — взволнованно спросила она.
— Конечно… — Это прозвучало глухо, напоминая стон, потому что она уже принялась за дело и медленно, аккуратно его завершила. Наконец, совершенно истомленный, он вошел в нее. Она с готовностью встречала каждое его движение, легким вскриком отзываясь на самые глубокие проникновения. Но ей все было мало, она хотела больше, еще больше!
Он достиг удовлетворения раньше и, приподнявшись на локтях, посмотрел на нее сверху.
— Теперь твоя очередь.
— Но… я же… ведь раньше я…
Лицо его выражало непреклонность. Ухватив обе ее руки одной своей, он закинул их ей за голову. Когда его жаркое дыхание опалило ей груди, тело ее инстинктивно напряглось, и она со всей страстью потянулась к нему, отчаянно стараясь слиться с ним и не отпускать никогда. Это стремление пугало ее более всего.
Уверившись в ее насыщении, Кайл прижал ее к себе. Должно быть, она уснула, потому что внезапно была разбужена странным звуком, нарушившим ночную тишину.
— Это отопление, — успокаивающе проговорил Кайл, крепче обнимая ее.
— Электричество дали? — моргая спросонья, беспокойно спросила она.
— Да.
Значит, им больше не придется согреваться, завернувшись в одно одеяло в импровизированной постели перед камином, подумала Мэган. Она судорожно перевела дыхание.
Скоро Кайлу вообще незачем будет оставаться здесь.
Конечно, это глупо и малодушно с ее стороны… Но факт состоит в том, что она не хочет его терять… особенно сегодня, когда вместе с утренней зарей наступит Рождество… На сердце навалилась свинцовая тяжесть.
Разбуженный Снежок опять зашуровал на кухне, раскидывая банки из буфета. Мэган встала и потянулась за халатом.
Ей хотелось потихоньку уйти. Побыть одной. Через минуту в кухню вслед за ней, в незастегнутых джинсах и с хмурым выражением на лице, притащился Кайл.
— Что-то случилось?
Она постаралась напустить на себя непринужденный вид.
— Ничего. Просто хотела покормить собаку.
— Мэган!
Похоже, у нее не получается. Скрывать эмоции — это не для нее.
— Ты опять сбежала. Ты малодушно бежишь всякий раз, когда почему-либо не хочешь смело посмотреть мне в глаза.
— Я просто…
— Мэган! — перебил он. Голос его сделался жестким и неумолимым. — Не увиливай. Я хочу услышать правду. — Он щелкнул выключателем, наполняя кухню ярким электрическим светом.
— Скажи, разве нам только что не было хорошо вместе?
Она нервно сглотнула.
— Было.
Мозг ее лихорадочно работал. Ложь он все равно почувствует и отвергнет. Но она не может сказать правды — и без того тяжело.
— И тебе не меньше, чем мне, верно?
Лицо ее сделалось пунцовым.
— Тогда объясни, в чем дело.
Она с готовностью кивнула.
— Давай разберемся вместе. — Он скрестил руки на груди.
Только не это, почуяла опасность Мэган. Ведь будущего все равно не изменишь. И ничто, ничто не может залечить разбитое сердце!
— Мэган, я жду.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Молодой человек барабанил пальцами по кухонной стойке, наблюдая, как на лице Мэган отображается, словно на экране, весь спектр чувств. Она глядела на него своими широко распахнутыми глазами. Пряди светлых волос нежно обрамляли лицо; сейчас она казалась еще более кроткой и уязвимой, чем всегда.
Пальцы Мэган нервно теребили ткань халата. Видно было, что она в нерешительности. Но Кайл верил, что, когда она решится заговорить, в словах ее будет та же искренность, что читалась в глазах.
Он ждал.
Ветки, раскачиваемые ветром, назойливо бились в стекло, добавляя томительной напряженности.
Мэган несколько раз в волнении моргнула. На лбу собрались морщины, плечи напряженно ссутулились. Кайл отчетливо видел происходящую в ней жестокую борьбу. Было очевидно, что ей инстинктивно хочется уберечься от объяснений, но она понимает: он не отступится и не удовольствуется полуправдой.
Почти с самого начала они были предельно честны друг с другом. Это был своего рода союз доверия, и оба дорожили им.
— Ты меня покидаешь, — наконец проговорила она.
Внутри у Кайла все сжалось. Стало трудно дышать. Точно он получил удар в солнечное сплетение.
Слова ее были точны и безжалостны, как разящий клинок.
Он крепко зажмурился, лоб прорезала глубокая морщина.
Что ж получается? Он хотел подарить ей Рождество — светлый праздник, наполненный сердечной радостью, волшебным предвкушением счастья. А вместо этого принес новую печаль и страдания, хотя поклялся, что ей никогда больше не придется их испытывать.
