Проходя мимо дома родителей, вместе с которыми доживала свой век ее тяжелобольная бабушка Лия Зингер, она взглянула на окно ее спальни и увидела, что бабуля машет рукой, приглашая зайти. Керри знаками дала ей понять, что идет проведать Кейт, но непременно заглянет на обратном пути. Лия сделала рукой типичный еврейский жест и скорчила обиженную мину. Несмотря на то что ее регулярно навещали и родственники, и соседи, она вела себя так, словно была забытой всеми узницей средневекового замка. Это не мешало ей знать все местные сплетни. Сегодня Лия наверняка стала бы расспрашивать внучку о новом боксере из клуба Джека Робсона.
Керри посмотрела на маленькую англиканскую церковь, потом на жилище вызывавшего столько разговоров спортсмена. Вокруг него сейчас не крутились ребятишки, стало быть, самого боксера не было дома. Она криво усмехнулась: похоже, ее одну не интересуют дела клуба. Остальные обитатели площади Магнолий живо участвовали во всем происходящем и оказывали Джеку всяческое содействие.
Клуб был организован вскоре после окончания войны. В его создании все местные жители приняли посильное участие. Леон поделился своим опытом и знаниями, причем бесплатно. Дэнни пошел работать тренером, но за деньги. Элайша Дикин, хозяйка паба «Лебедь», предоставила в распоряжение Джека пустующее помещение на втором этаже. Мириам, мать Керри, дважды в неделю наводившая порядок в церкви Святого Марка, вызвалась убирать и в клубе, хотя ранее утверждала, что слишком слаба для торговли овощами на рынке. Не остались в стороне и ее свекровь со свекром, Дэниел и Хетти Коллинз: они вложили в новое предприятие существенную часть своих трудовых сбережений, как и мачеха Джека, всеми уважаемая дама преклонного возраста. Даже викарий церкви Святого Марка преподобный Боб Джайлс дал клубу свое благословение, выразив при этом надежду, что спорт отвлечет местных подростков от шалостей и необдуманных поступков. А молодой врач, обосновавшийся в доме номер семь весной 1950 года, пообещал бесплатно оказывать спортсменам медицинскую помощь.
Вот и палисадник Эммерсонов. Магнолия, росшая перед домом, была в цвету. Полюбовавшись ею, Керри пошла по дорожке и по каменным ступеням крыльца поднялась к входной двери, с наслаждением вдыхая аромат лаванды, розмарина и тимьяна, растущих возле крыльца в горшках. Над ними с тихим жужжанием сновали пчелы. Она не стала стучать в дверь и прошла в прихожую: в доме номер четыре Керри бывала едва ли не каждый день с раннего детства.
– Привет! Есть здесь кто-нибудь? Это я, Керри! – крикнула она, остановившись в коридоре.
Кейт спустилась к ней по лестнице со второго этажа, зажав под мышкой орущего малыша и держа в свободной руке большой металлический игрушечный грузовик, перепачканный глиной. Она выглядела спокойной и уверенной в себе, как всегда. Ее золотистые волосы были уложены на голове короной. В свои тридцать пять лет она выглядела молодо и элегантно, во многом благодаря тому, что одевалась просто и не пользовалась косметикой.
– Оставила его играть с машиной в саду, а потом обнаружила, что вся спальня в комках глины! – в сердцах посетовала она, не выпуская отчаянно сопротивляющегося курчавого смуглокожего мальчугана.
– Это не спальня, а гараж, – возразил сорванец.
Мать наконец устала его держать и поставила на пол.
– Удивляюсь, как ты с ними справляешься, – с легкой завистью сказала Керри. – Это правда, что недавно полицейский поймал Луку на заброшенной стройке?
Лука – старший, одиннадцатилетний брат провинившегося – на вид казался ангелом, но постоянно доставлял матери беспокойство своими выходками.
Кейт поставила грузовичок на покрытый линолеумом пол и пошла на кухню, говоря на ходу:
– Да, это верно. Лука знал, что входить на стройку запрещено, там опасная зона. – Она горько усмехнулась и начала наполнять водой чайник. – Это его и соблазнило. Честно говоря, Керри, ты даже не представляешь, насколько труднее воспитывать ребенка, живущего дома и посещающего местную школу, чем того, который учится в закрытой частной школе. Стоит мне отвернуться, как Лука попадает в какую- нибудь историю.
Керри невольно улыбнулась, забыв о своих проблемах. Кому, как не Кейт, ощущать разницу между частным и муниципальным учебными заведениями! Не в каждой семье встретишь такие контрасты и в социальном, и в расовом отношении.
Старшая дочь Эммерсонов, Дейзи, была им неродной. Они удочерили эту белокожую сиротку после войны. Темно-синие глаза свидетельствовали о том, что в жилах ее течет кельтская кровь. Двенадцатилетний Мэтью был внебрачным сыном Кейт и летчика, погибшего в воздушном бою над Дюнкерком. Тоби Харви происходил из богатой семьи, и Мэтью, единственный наследник, уже в семь лет поступил в то же частное учебное заведение, в котором когда-то учился его отец, – об этом позаботился его прадедушка.
Лука, первенец Леона Эммерсона, был на год младше брата и унаследовал от своего отца-метиса смуглую кожу и жесткие курчавые волосы. Через четыре года родилась Джилли. А еще через четыре – Джонни.
– Хочу гараж! – вдруг заявил Джонни. – Грузовикам нужен гараж.
– Чем тебе не нравится сарай в саду, мой ягненок? – спросила Кейт, ставя чайник на плиту и вынимая из буфета чашки и блюдца. – Ведь грузовики не могут въезжать вверх по лестнице, верно? Поэтому спальня для гаража не годится. Если же ты будешь оставлять грузовик в сарае, то сможешь его там мыть, как это делают механики в настоящих гаражах.
Джонни задумчиво посмотрел на мать:
– А шланг? Я могу пользоваться папиным шлангом, мама?
– Только если рядом с тобой будет папа, – твердо ответила Кейт. – Возьми шоколадное печенье и ступай играть. Нам с Керри нужно кое о чем поговорить.
Мысль о том, что отныне он сможет забавляться с водой, пленила воображение малыша. Даже если ему не позволят пользоваться шлангом, можно наполнять водой из садового крана пустые банки. Мама ему ведь этого не запрещала. Мальчик схватил печенье и вприпрыжку выбежал из кухни.
– Итак, что привело тебя ко мне в такое время? – спросила Кейт, посматривая на плиту. – Ведь тебе сейчас следовало бы готовить ужин для Дэнни. Он не рассердится?
Керри сняла пальто и повесила его на спинку стула.
