даже кстати. Вам надо полежать еще хотя бы дня два.
— Да вы просто не отдаете отчета своим словам, — запротестовал Болан, — мои враги отлично знают свое дело. Рано или поздно они отыщут меня здесь, и тогда...
— Они уже приходили, — сказала Паула. — Вчера поздно вечером они перевернули всю квартиру вверх дном. Думаю, они остались довольны и больше не заявятся сюда.
Болан недоверчиво взглянул на нее.
Она улыбнулась и объяснила:
— Вас мы спрятали в ванной вместе с Рашель.
Болан тихонько застонал. Грезы, эти чертовы грезы. Теперь он начал понимать, что большая часть его видений происходила наяву.
— Я не знаю, как мне вас благодарить, — прошептал он.
Эви Клиффорд рассмеялась и сказала:
— Ну, я думаю, мы найдем какой-нибудь способ.
— Да, мы что-нибудь придумаем, — серьезно отозвалась Паула.
Но судя по всему, милые дамы уже давно нашли этот способ.
Болан что-то невнятно пробормотал, отодвинул поднос и вновь вытянулся на постели.
Ему опять показалось, что он проваливается в пропасть небытия. Однако Мак еще реагировал на происходящее и слышал, как Эви вскрикнула:
— Боже, да он опять теряет сознание!
— Это нормально, — донесся издалека голос Паулы.
— Но я не могу целую вечность лежать рядом с этим парнем. У меня и так весь низ живота горит от желания!
— Иди вон, мартовская кошка! — приказал строгий голос. — Я пока сама его погрею. Скажи Рашель, чтобы она сменила меня в четыре часа.
Болан еще слышал, как Эви со вздохом встала. Потом кто-то приподнял простыню, и он ощутил мягкое тепло женского тела. Он вдохнул нежный аромат, и тотчас гибкие руки обняли его, а ноги обвились вокруг его бедер. В памяти беспрестанно всплывали слова: «тепло человеческого тела...». Где-то он уже слышал их, только никак не мог вспомнить, где именно...
— Возьми мою силу, любовь моя, — шептал нежный голос. — Возьми силу моего тела, чтобы твоя мощь возродилась вновь...
Болан падал и падал в пропасть... Но теперь ему было все равно. Это просто чудесный сон. А может, он и впрямь сошел с ума? Но ведь когда у твоего лица еще чье-то лицо и жаркое тело прижалось к твоему телу, то тогда, ей-богу, уже нечего терять...
Глава 3
Окруженный заботой своих спасительниц, Болан поправлялся очень быстро. Его кормили, как только он открыл глаза, и все время его согревало «тепло человеческого тела». В понедельник он уже смог встать на ноги и воспользовался этим, чтобы внимательно изучить жилище девушек. Мак сразу понял, что финансовых затруднений у них нет. Дом, где они снимали квартиру, находился в восточной части Манхэттена, в одном из лучших его кварталов. На крыше здания имелся сад, а квартира, хоть и небольшая, была обставлена очень шикарно. Эви и Рашель жили в одной комнате, тогда как вторая спальня предназначалась для Паулы. Болан подумал, что она пошла на большую жертву ради удовольствия спать отдельно, поскольку комната была крошечная, без окон. В ней почти все место занимала широченная кровать. Зато гостиная оказалась очень просторной и комфортабельной. На втором этаже, куда вела винтовая лестница, находились кушетка для массажа и кварцевые лампы. Стоял там и великолепный, сверхсовременный бар с видеомагнитофоном и музыкальным центром. Кухня, тоже не слишком большая, была оборудована всем необходимым. Но девушки, похоже, не готовили ничего, кроме салатов и кофе. Впрочем, в холодильнике лежали изрядные запасы мяса, предназначавшиеся, надо полагать, специально для него, Болана.
Эви оказалась чрезвычайно болтливой девушкой, и от нее Болан узнал, что Паула, возглавлявшая их ассоциацию, старше всех — ей уже двадцать шесть лет. Рашель было двадцать два года, а Эви едва исполнилось двадцать. Втроем девушки основали предприятие «Дом моделей Паулы», в котором все они пользовались равными правами. Паула создавала модели, Рашель — известная манекенщица — поставляла клиентуру, а Эви вложила в дело свой капитал. Они разрабатывали сверхмодную одежду для хиппи и, как утверждала Эви, не боялись никакой конкуренции.
Болану между делом сообщили, что сеансы согревания для него закончены. И эту новость он воспринял с превеликим огорчением. Еще он узнал, что саму идею Паула услышала от одного из мистиков, азиата по происхождению. Его учение основывалось на том, что жизненные силы, якобы, могут переходить из одного тела в другое.
Паула объяснила это так:
— Равновесие — основной принцип всех естественных законов Вселенной. Вселенная тоже пребывает в равновесии — ведь звезды и планеты обмениваются между собой энергией. Наши тела поступают подобным же образом. Ослабевшее тело немедленно воспользуется жизненными силами здорового, находящегося рядом. Само стремление изолировать больных от здоровых абсурдно. Каждый больной должен лежать рядом с совершенно здоровым человеком, который легко переносит незначительное уменьшение его жизненной силы. Такая энергия, передаваемая больному, позволила бы предотвратить немало смертельных исходов.
Теперь Болан понял, почему Паула не закончила учебу и не стала медсестрой.
— Ладно, согласен, — сказал он. — Но тут возможно и обратное: кто-то попросту истощит свои силы, прежде чем другой наберется их...
— Вот потому-то мы и прекратили наши сеансы, — объяснила Паула. В ее глазах мелькнул лукавый огонек. — Ведь половая энергия в человеческом теле является преобладающей. Таким образом, вы сами себя причисляете к людям слабым.
Болан не признавал никакого шарлатанства в медицине, но не стал дискутировать, а просто предпочел сменить тему. В конце концов, ему спасли жизнь, и он не имел права осуждать или критиковать своих спасителей. Ясно одно — везде есть свои положительные и отрицательные стороны.
Паула и Эви занялись домом моделей, а больного оставили на попечение Рашель. Безуспешно пытался Болан смягчить красавицу сиделку, которую обидел во время их первой встречи. Больше он не видел ее обнаженной. Во всяком случае, то, что она носила, могло вполне сойти за одежду в обществе нудистов: мини-шорты из замши выгодно подчеркивали линию ее бедер, а нечто похожее на коротенькую майку, сшитую из разноцветных лоскутков, слегка прикрывало великолепную грудь. В качестве украшения у нее на лбу был изображен небольшой восточный символ.
— Это тоже произведение Паулы? — спросил Болан.
Она, грациозно поведя плечами, ответила:
— Нет, я нарисовала сама.
— Чтобы выглядеть скромнее? — с улыбкой проронил он.
Она коротко взглянула на Болана, потом отвела глаза:
— В человеческом теле нет ничего вульгарного. Усвойте это раз и навсегда. Вульгарность — порождение разума, и только.
— Это ваше Божество позволило совершить такое открытие?
— Не нужно шутить такими вещами, ведь Бог многолик.
«Ах ты, чертова нудистская ханжа», — подумал Болан, а вслух произнес:
— Извините, но я не думал, что вы к этому так серьезно относитесь.
— Да, к этому я отношусь очень серьезно.
— А почему вы не называете это существо просто Богом?
— С этим символом связано слишком много невежества и суеверия. Ведь слова несут огромную смысловую нагрузку, не так ли? Они символизируют и характеризуют наш образ мышления.
— Может быть, вы и правы. Только скажите, какой символ должен приходить в голову, когда начинаешь думать о сексе?
— Что касается вас, то я не знаю, — отозвалась она, немного помолчав. — Лично я думаю о
