оружием в углу. Стены обшарпанные. Сбоку висит старая доска объявлений, где еще сохранились обрывки бумаги.
После того, как мы с Колючкой отсалютовали Генералу, он встал из-за стола, подошел к нам и пожал руки.
Иногда мне кажется, что это он самый главный в нашем движении, что это он вождь Сопротивления. От Генерала идет сила, невозможно не стать «жертвой» его обаяния. Напрямую могу сказать — это великий человек.
Генерал предлагает нам занять стулья и возвращается за стол.
— Через три дня вы отправитесь в Москву. План по вашей доставке разработан детально, наша агентура в столице ждет условного сигнала. Сначала вы поедете на машине, потом оставите ее в Подмосковье, потом преодолеете часть пути пешком и сядете на рейсовый автобус. В городе вам предоставят машину для передвижений и одежду. Поедете с фальшивыми документами, разумеется. Ваша цель — Президент. Этот человек должен быть ликвидирован. Он — связующее звено в стане врага.
— Как же мы до него доберемся? — спрашиваю я. — Сейчас вокруг него не меньше дивизии охранников. ФСБ. Контрразведка.
— Вы все узнаете на инструктаже, — поясняет Генерал. — Президент готовит новые меры, которые серьезно ударят по всем нам, он собирается бросить на нас войска, на этот раз по-настоящему. Для этого ему нужно заручиться поддержкой парламента. Он должен выступить с докладом по этому вопросу, но это формальность. Когда он поедет в Думу из Кремля, вы его и ликвидируете. Ваша операция — часть крупномасштабного штурма столицы. После этого начнется хакерская атака на правительственные сети, на Министерство Обороны и МВД. Верные нам военизированные части и штурмовые отряды войдут в город… Параллельно с вторжением над Москвой будет распылен генетический репеллент. Это самый подходящий момент. Мы блокируем аэропорты серий взрывов, чтобы вывести из строя инфраструктуру и лишить возможности самолеты подниматься. Нас ждут потери, потому что враг готов к обороне, но это наш последний шанс полностью перехватить инициативу. Иначе Национальная революция не имеет смысла. Белую Крепость на Дальнем Востоке раздавят, если Москва останется в руках неприятеля. Помните — ваш выстрел будет сигналом к вторжению… Битву за Москву мы должны выиграть.
Патетично. Генерал замолчал, а мы с Колючкой ждали продолжения. Великан сидел с каменным лицом, а я с трудом сдерживал волнение. Мы с ним очутились на острие разящего меча. На нас огромная ответственность.
На том аудиенция завершается, и я выхожу буквально придавленный к земле всем услышанным. Я боюсь, что не сумею оправдать такое доверие. Мрачен даже Колючка, мы ничего не говорим друг другу.
Мы тренируемся. По несколько часов в день, до мозолей, до текущего ручьем пота. Нас вывезли далеко в лес трое инструкторов и принялись всерьез за нашу подготовку. Как я потом узнал, это были бывшие командиры отрядов специального назначения, перешедшие на сторону Сопротивления. Они постоянно разъезжают по лагерям, где тренируются штурмовики, и курируют боевую подготовку подразделений.
И меня, и Колючку заставляют стрелять, хотя ясно, что честь пустить пулю в лоб врагу предназначена не мне. Но я дублер, поэтому должен знать и уметь все, что и мой соратник. Оказалось, великан давно, за несколько дней сел на особую диету, в которой исключались все возбуждающие вещества. Ему нужна будет та минута, которая решит исход всего восстания. В эту минуту его кровь, его сердце и разум должны пребывать в ледяном спокойствии, точно снега Антарктиды. Пришлось садиться на диету и мне. Мы едим кашу на сливочном масле, которую сами и готовим, и пьем только колодезную воду. Тяжко. Наставники говорят, что нам повезло, что мы не проходим школу снайперов по-настоящему, не сидим в секретах сутками безо всякой связи с внешним миром и не ходим под себя, потому что не в состоянии покинуть своего места…
Еще инструкторы ворчат, что слишком мало времени, что они не могут нас научить ничему большему, кроме как механически давить на курок.
Курс стрельбы начался со старой винтовки Мосина, которая была в чьих-то руках еще в Первую Мировую войну. Снайпера и по сей день не прочь использовать ее, настолько «трехлинейка» пристреляна и надежна.
Слейтесь со своим оружием, пусть кожа ваша заключит вечный союз с рукоятью и курком. Вы просто должны быть единым организмом.
Если вы сами станете оружием, говорят инструкторы, вам ничего большего не потребуется.
И мы стреляем, постепенно увеличивая расстояние от себя до мишени. В Москве нам никто не предоставит даже полкилометра, бить в цель придется с гораздо большей дистанции. Меняются винтовки, я даже не в состоянии вспомнить все их названия и технические характеристики. Инструктора говорят, что этого и не нужно. Необходимо лишь знать, как разбирать и перевозить главный ствол, как хранить и ухаживать за ним.
Я — оружие возмездия.
Наши пули будут отравлены — на тот случай, если сам выстрел окажется не смертельным. Яд приготовлен в химических лабораториях Сопротивления, он не разрушается от воздействия высокой температуры при взрыве пороха в гильзе.
Я — воплощение смерти. Колючка — моя рука, несущая гибель неприятелю. Я даже вижу это во сне. Жуткие миражи, за которыми угадывается совсем иной мир.
Главное в нашем предприятии — не промахнуться.
Пуля сделает все остальное.
Правда состоит в том, что мы не имеем права устать от войны и пресытиться кровью. Рагнарок еще не закончен.
Последнюю ночь мы проводим в ближайшем ангаре, и я нахожусь с женщиной, имя которой узнал всего два часа назад. Мы исполняем свой долг, но не чувствуем никаких неудобств. Таковы времена, мы больше, вероятно, не увидим друг друга, а если это случится, должны делать вид, что раньше не встречались. Это правила, пусть они и звучат смешно. Здесь главное доверие и понимание стоящих перед нами задач. Ребенок, который родится от нашей связи, станет еще одной ступенькой к свободе для нашего вида.
Я лежу и смотрю в потолок, в темноту. Эта женщина лежит прислонившись к моему плечу. Мы не сказали практически ни одного слова, пока занимались сексом. Мне хотелось узнать, откуда она, какая у нее была жизнь до того, как началась ее связь с Сопротивлением. Я люблю ее. Да, несомненно. Это ощущение приходит само собой, поэтому я позволяю ей проявлять нежность и не чураюсь отвечать. Иногда я представляю, что мое тело приходит в соприкосновение с телом Светы. Воображение будоражат образы недавнего прошлого. Света, извини, но ты бы поняла меня. Я знаю.
Утром я оставляю на щеке этой женщины поцелуй и ухожу.
Нас с Колючкой уже ждет машина.
Солнечное утро, лучи бьют по глазам, тепло. Шумит листва. Нас провожают Генерал и инструкторы.
15
— Слушай, — говорит он и застает меня врасплох, — я его потерял, я не вижу.
Колючка сжимает челюсти до хруста.
Тут я поднимаюсь со своего места, чувствуя, как смещается в сторону мир. Мне показалось, что ось Земли изменила наклон. Пришли в движение полярные шапки, порождающие огромные волны, которые поглощают острова и континенты. Я приветствую катастрофу этой дрянной вселенной.
В следующий миг все приходит в норму.
