старших сестер о потерявшихся в безумии 'связках'. К сожалению, наши подопечные постепенно становятся все более неустойчивыми в эмоциональном плане. Что, впрочем, неудивительно, потому что им приходится постоянно закрываться от эмоций людей и сдерживать себя, а это рано или поздно приводит к срыву.
За этими размышлениями я прозевала, что хозяйка погрустнела, и ее приподнятое с утра настроение грозило кануть в воду. Пришлось перебираться к ней на колени, мурлыканьем сообщив о желании, чтобы меня погладили. Теплый, пушистый мех, негромкое тарахтение у живота и капелька успокоительного, выступившего на шерсти и оседающего на гладящих руках — я почувствовала, что тревоги покидают хозяйку.
К счастью даже Ветерок когда-нибудь доходит до места назначения и в полдень мы все-таки подъехали к городу. Тащить с собой телегу через узкие улочки не имело смысла, поэтому мы оставили ее за воротами под присмотром знакомого стражника. Хозяйка перекинула через плечо ремень необъятной сумки и направилась сквозь людскую толпу к торговой площади. Я же, не имея желания попасть кому-нибудь под ноги, двинулась за ней по крышам ближайших домов с удовольствием подразнив по пути пару бродячих собак, но стараясь не упускать из вида темную головку хозяйки и родной запах.
На площади было людно и шумно. Ярмарки бывали примерно раз в неделю и со всех окрестных деревень старались поспеть в город к этому времени. Продавали кто что — скотину, расшитые платки, домашнюю утварь. У хозяйки была договоренность на маленький прилавок чуть в стороне от всеобщего бедлама. Хоть место было не такое оживленное, но кому нужно, тот всегда нас найдет. А нужно в основном бывает аптекарям да лекарям, хотя и некоторые горожане у нас клиентами числятся. Мы ездили на ярмарки довольно редко, хозяйка не любит людных мест.
Пока девушка извлекала из недр сумки товар на продажу, я, устроившись на прилавке, присматривалась к прохожим. Утренняя тревога все еще отдавала внутри каким-то дискомфортом и я намеревалась быть сегодня особенно внимательной. Поэтому на попытки хозяйки прогнать меня с прилавка лишь дернула хвостом и предостерегающе зашипела. Моя подопечная обеспокоено поджала губы, зная, что подобное я себе позволяю только в оправданных случаях. Я почувствовала как она внутренне насторожилась и стала внимательнее смотреть по сторонам. Молодец.
Торговля шла не шатко не валко. Подошла пара постоянных клиентов, купили какие-то редкие травы, о которых заранее договорились, и все. Я вздохнула. Много денег, торгуя травами, не выручить, особенно в провинции, где местные и сами неплохо в них разбираются, да и лес рядом. Хотя у хозяйки в сумке было припрятано несколько пузырьков с толченой мохнаткой, пряничником и семенами веркята, за которые можно было выручить неплохие деньги даже в столице, а уж здесь-то вообще запредельную сумму. Ибо росли они только далеко на севере. Но на эти травки покупатель был редкий, как бескорыстный ростовщик. Они нужны были для приготовления более сложных, требующих особенного мастерства аптекарей, лекарств.
Внезапно по позвоночнику пробежала дрожь. Я заметила его сразу, хотя среднего роста мужчина ничем не выделялся из толпы, однако легкий характерный запах нельзя было не почувствовать. Одет как обычный небольшого достатка купец, темные волосы, крепкая жилистая фигура, непримечательное лицо. И мастерски выполненная личина, сквозь которую не видела ничего даже я. Именно ее запах, незаметный для людей, я и почуяла. Гадать, кто это, не приходилось. Люди магией не владеют, нечисть я за версту чую, остается — раск. Последний раз я расков видела около пяти лет назад, и это был всего лишь третий раз. Моя мать встречалась с ними чаще, что-то около дюжины раз, память о чем меня совсем не радовала. В отличие от настоящих кошек, у которых якобы девять жизней, в чем я сильно сомневаюсь, у нас, шарисс, жизнь была всего одна, длившаяся ровно до тех пор, пока жив наш хозяин. Зато мы помним все, что помнят и помнили наши матери и бабушки, до самых первых шарисс, появившихся в лабораториях айкир.
Прикрыв на секунду глаза, я взглянула на раска уже измененным зрением. Если бы человеческие глаза могли видеть магию, им бы престало весьма странное зрелище. Личина выглядела как плотный кокон тончайших лент желтоватого цвета, плотно обхватывающий всю фигуру мнимого купца. Иногда среди них мелькали яркие вкрапления сиреневых лент, что еще раз подтверждало то, что передо мной несомненно раск. Их природная магия именно сиреневого цвета и пахнет как цветок ланти весной.
Моя легкая паника передалась хозяйке, и та принялась судорожно искать в толпе источник возможной опасности. Пришлось срочно успокаивать и себя, и ее, не хватало еще, чтобы раск понял, что его узнали
Предмет моих волнений между тем удобно устроился у соседней лавки. Если бы я не признала в нем раска, никогда бы не заподозрила эту личность в каком-либо интересе к нам. Ну выбирает мужик бусы кому- то в подарок, даже торгуется с азартом. Я вся подобралась, готовая прикрыть хозяйку, если понадобится, но раск не делал попыток напасть.
У прилавка появился Вихорта-аптекарь.
— Здравствуй, Мари. Вижу, торговля сегодня идет не очень бойко.
— И вам не болеть, лон* Вихорта. Торговля и впрямь не ахти, наверное, сегодня просто не мой день.
— Ну, может, я смогу исправить эту ситуацию, — аптекарь подошел ближе и попытался меня погладить, но тут же отдернул руку на предостерегающее шипение, — кир** Липс подцепил где-то 'красную лихорадку', нужна настойка охры. Все ингредиенты у меня есть, за исключением листа ларты. Можешь мне помочь с этим?
Хозяйка попыталась спрятать смешок, и я ее в этом понимаю. 'Красную лихорадку' можно вот именно, что подцепить, преимущественно от особ женского пола и легкого поведения, к коим кир Липс, купец среднего пошиба, питал определенную слабость. Болезнь была не то чтобы тяжелой, но весьма неприятной, и лечилась только настойкой охры. Необходимая для ее приготовления ларта была чрезвычайно редкой и стоила немалых денег, но Липс мог себе это позволить. Хотя я что-то не помню, чтобы у нас была ларта.
— Боюсь, листьев ларты у меня нет, лон Вихорта, — подтвердила мои подозрения хозяйка, — но ее можно заменить.
— Да, лапрой, но ее достать еще труднее, чем ларту, — вздохнул почтенный муж.
— Напротив, лапра у меня как раз есть, — с этими словами Мари выложила на стол небольшой мешочек и вытряхнула из него четыре грязно-бурых засушенных листочка.
Аптекарь, явно не ожидавший такой удачи, осторожно взял один лист кончиками пальцев и поднес к подслеповатым глазам.
— Ох, Мари. Ты меня просто спасла. Кир Липс уже совсем терпение потерял от проклятого недуга.
Радость Вихорты отнюдь не помешала ему отчаянно торговаться за каждый листик. Наконец, сговорившись на цене (кстати сказать, весьма высокой, хозяйке тоже палец в рот не клади), аптекарь уплатил положенное и уже прощался, как случилось то, чего я подспудно ждала все это время. За спиной Вихорты возник раск в сопровождении четырех стражников.
— Минутку. — Голос его был мягкий и бархатистый, нам такие особенно нравились, напоминая нежное горловое мурлыканье кота весенней ночью…Ох, какой кот, тут неприятности грядут!
Аптекарь непонимающе уставился на говорившего, а переминающийся с ноги на ноги страж смущенно выступил вперед.
— Добрый день, лон Вихорта, здравствуй, Мари. Тут такое дело…этот почтенный господин утверждает, что ты, Мари, продаешь травы из Запретного Леса.
— Это серьезное обвинение, Марк, — нахмурился аптекарь.
Я была с ним полностью согласна. Запретный Лес потому так и называется, что ходить туда категорически запрещено. Инквизиция строго следит за выполнением этого закона и простого обвинения в присутствии свидетелей достаточно, чтобы послужить основанием ареста. А если вина будет доказана, наказание одно — смертная казнь.
* лон, лонна — обращение к лекарям, знахарям, травницам, аптекарям, т. е. ко всем, кто, так или иначе, связан с врачеванием
** кир, кирра — обращение к купеческому сословию
Примечание — с мерами длины, веса, обозначением временных единиц и т. д. особо не
