где-то к полуночи дождь взялся за дело всерьез, перерос в настоящий ливень.
Теперь стало хуже. Потоки воды подтекали под пытавшихся заснуть воинов, одеяла и плащи насквозь промокли, и ощущения были – словно пытаешься заснуть посреди неглубокого ручья. Разве что рыбы вокруг не хватало для полноты картины.
Увы! Отряд шел налегке, и никто не взял с собой палатки.
Медведь несколько раз вставал, пританцовывал, стараясь хоть немного разогреть закоченевшие мышцы. Затем ложился опять, однако в эту ночь духи сна за неведомые грехи решили наказать юношу своей немилостью.
Вода с небес перестала литься только под утро, но еще на рассвете небо было затянуто сплошняком, и увидеть восход светила так и не удалось.
В путь пришлось выступить невыспавшимися, усталыми. Старались не показывать вида, настоящий воин не жалуется на судьбу, и все же бодрость удавалось изображать с большим трудом. Но попробуй скажи – товарищи засмеют, и не видать тебе ку, даже если совершишь небывалый подвиг.
Бьющий Орел прекрасно понимал чувства воинов. Надо было как-то взбодрить отряд, и тогда вместо движения вперед вождь объявил охоту. Все равно требовалось обеспечить отряд едой, а испытания бодрят всякого, с детства любящего опасность.
Два бизона дали достаточно мяса. Пока одни свежевали добычу, другие выкопали яму, укрыли ее шкурами, сделав некое подобие посуды. Третьи натаскали воды из далекого ручейка. Четвертые развели костер, раскалили в нем камни и бросили их в воду. Туда же последовало мясо. Обычный способ варки. По мнению бледнолицых, как рассказал Бьющий Орел, мясо получалось недоваренным, но, если вдуматься – смешно. Насколько же требовалось быть избалованным, чтобы не почувствовать всю прелесть и аромат свежей еды! И такие противники еще кому-то кажутся грозными!
Куда им до настоящих воинов!
Но – какими бы ни были враги, в один из дней далеко на горизонте вырос и потянулся к небу черный столб дыма. Объяснений не требовалось. Кто-то обнаружил идущий в набег отряд и теперь оповещал всех зрячих о грядущем нападении.
Раз извещал, следовательно, другие люди находились в относительной близости. Другой ли дозор, стоянка племени, но скорее – укрепление бледнолицых, о появлении которого уже ходили слухи, однако никто из команчей его пока в глаза не видывал. Лишь слышали – где-то здесь есть, причем вроде достаточно сильное, чтобы просто взять и захватить с налета, а дождаться ночи, если уже обнаружен, и попытаться проникнуть… Лучше уж обойти. Те, кто поопытнее, Бьющий Орел и другие, прекрасно знали – крепости бледнолицых захватить почти невозможно. На лошадях ворваться внутрь не получится, валы и частоколы укрывают солдат от стрел, зато ответный огонь из ружей и пушек наносит нападающим существенные потери.
Последовал взмах руки, и команчи послушно свернули чуть в сторону, загодя обходя опасное место. Медведь про себя возмутился, все-таки тут представлялся случай заработать ку, только в походе решает вождь. Остальным надлежит выполнять его указания. Решил Бьющий Орел не ввязываться в бой с сильным врагом, так тому и быть.
Ничего, есть иные поселения. Подальше отсюда и ближе к реке бледнолицые устроили плантации и пастбища. Там у них нет пушек и солдат, зато имеется многое, что станет желанной добычей. Лошади, быки, железная утварь, оружие, ткани – только успевай забирать. Ехали, не сомневаясь – кто-то издалека следит за ними. Разведчики разошлись широким полумесяцем, однако противник затаился умело, ничем не проявлял себя.
Стелющийся Змей и Шелест Травы, лучшие разведчики племени, незаметно исчезли среди трав. Так, словно их никогда не было среди продолжающего движение отряда.
Им предстояло важное дело – подобраться к укреплению бледнолицых и рассмотреть его получше. Какая ограда, можно ли подкрасться вплотную незамеченным, много ли там воинов… Все ведь требуется знать. Даже если не сейчас, знания пригодятся в дальнейшем. Просто крепость – не обычное поселение, даже не город (впрочем, действительно больших городов команчи не видели), и к налету на нее надо готовиться особенно тщательно.
Но не может же быть поселение без слабых мест! Как его ни укрепляй…
Прерии отсюда, со стены, казались безбрежным морем. Травы колебались подобно волнам, главное же – не было им ни конца ни края. Лишь немного в стороне справа раскинулась рощица, чем-то напоминавшая издалека остров в океане.
Пустынное раздолье. На десятки верст – ни одного поселения. Да и кто решит обосноваться здесь, вблизи к северо-западной границе Тешаса, когда свободных и безопасных земель – пруд пруди? Самая крайняя точка укреплений. Край света.
– Дядька Мирон! Дым! – Огнев был парнем глазастым, да и внимательным. Кто-то мог отвлечься от созерцания неменяющегося пейзажа, но Лука – никогда.
– Где?
Но дым стал уже гуще, лишь слепой не заметит, и Мирон встрепенулся.
– Тревога! Дуй к штабу!
Не прошло и минуты, как тревожно забил барабан. Солдаты бросали работу, торопливо натягивали амуницию, разбирали ружья. Вдруг нападение?
– Что случилось? – штабс-капитан Максимов, старший в укреплении, выскочил в сюртуке, однако шашка была при нем, подзорная труба – тоже, а что еще надо?
– Дым, ваше благородие!
– Вижу-с, – Максимов вскинул трубу, обозревая окрестности.
Был штабс-капитан немолод, уже под сорок. Выслужился из солдат в Отечественную, а тут полк перевели в здешние края. Военная судьба капризна. Куда только не кидала! То в снега и грязь Восточной Пруссии, то в болота Финляндии, то от границ Отечества до Тарутина и обратно – до Парижа. Теперь вот вообще…
Кроме тревожного сигнала все было обычным. Максимов привычно потер левую щеку, на которой осталась память о дне Бородина – сабельный шрам налетевшего польского кавалериста.
Остальные офицеры уже подтянулись сюда же и тоже всматривались в безмятежный покой прерии. Сотник Карпов, лет на пять моложе коменданта, оба субалтерна – поручик Блохин и подпоручик Маркес, Трухачев, артиллерист. Три последних были молоды, службу начали относительно недавно и еще рвались к воинским подвигам и немеркнущей славе.
– Налет? – Трухачев вопросительно посмотрел на товарищей. Мол, не пора ли вызывать номеров к орудиям?
– Подождем-с, – откликнулся Максимов. – Пока не факт.
Зачем же держать людей на стенах в отсутствие реального врага? Лишь измотаются ожиданием, а тревога еще может оказаться ложной. Не в смысле – ничего не произошло, но происшествие – не обязательно появление противника. По-любому налетчиков будет видно издалека, и времени на подготовку к встрече более чем достаточно.
Греков согласно мотнул головой и принялся раскуривать короткую трубочку. Остальные офицеры были более напряжены.
Нет, им доводилось участвовать в мелких стычках, но не так уж часто. Волнение перед боем – вещь естественная, и у каждого проявляется по-своему. Точно так же, как каждый пытается волнение скрыть.
Солдаты толпились во дворе, но пока – вне строя. Кто-то просто сидел в тенечке, кто-то чистил амуницию или ружье, кто-то грыз сухарь, кто-то курил заветную трубочку. В полной зависимости от личных предпочтений.
Негромко переговаривались, терпеливо ждали. Тут волнения практически не было. Если схватка, так дело служивое. Но захватить форт любому вероятному противнику было настолько трудно, что повода для страха фактически не было. Хотя, лучше бы, чтобы все обошлось. Не дело проливать чужую кровь без особой на то причины.
