Красные фонари

Мы все еще свои проблемы
Порой решаем кое-как,
А в США на эти темы
Не пишет ни один Маршак.

Задумался немного Рональд
И, почесав багровый нос,
Сказал, что он восторга полон,
Но у него еще вопрос.

«Вопрос мой с каждым днем острее,
И я хочу спросить у вас:
Быть может, вправду все евреи
Уже давно живут у нас?»

Для президента было мукой,
Не мог заснуть он пару дней,
Когда узнал, что маршал Жуков —
Тевье-молочник и еврей.

«У нас в стране все люди чтимы, —
Ульянов отвечал ему, —
У нас сплошные псевдонимы,
Кто сам, иной раз не пойму.

И каждый человек свободен,
С трудом узнаешь, кто таков,
Свободин — вовсе не Свободин,
А Розенбаум — Иванов.

О чем не знаете, твердите,
Мы друг от друга вдалеке,
У нас открыто все — смотрите,
Кобзон вот только в парике.

Свободны мы и терпеливы,
Наш горизонт необозрим,
Мы даже про презервативы
Теперь свободно говорим».

Тут раздались аплодисменты.
Документально, без прикрас,
Хочу словами президента
Закончить скромный свой рассказ.

«Ульянов, вы большой оратор,
В вас силы и таланта сплав,
Такой возьмет не только театр,
Вокзал возьмет и телеграф…»

И все же Рейгану, не скрою,
Было совсем не все равно,
Что он беседует с героем
Не только Театра и Кино.

А дальше, говорят, что Миша
Потом с ним пил на брудершафт,
Я тут по надобности вышел.
А сочинил все это
ГАФТ.

Еще раз о птичьем гриппе юбилей «Табакерки»

Жизнь — испытания, проверка,
Но за твоей, Олег, спиной,
Великий МХАТ и «Табакерка»
Живут как старый муж с женой.

Как прежде в поисках неповторимый МХАТ,
А, может быть, не стоило жениться?!
Давно уж вырублен «Вишневый сад»,
И «Птица синяя» сама в окно стучится.

У этой птицы тоже два крыла,
Хоть голубых небес она не знает.
Когда ее общиплешь догола,
Синее птицы просто не бывает.