С фотографии, закрепленной на панели, улыбались им молодая женщина и маленькая девочка в круглых очках. Мотор ровно гудел, машина летела вперед.
В ночной езде есть свои плюсы и свои минусы.
Главным преимуществом, конечно, была пустая дорога. Часов с двенадцати вечера до шести-семи утра можно было сделать километров восемьсот при благоприятных обстоятельствах. Потом количество машин лавинообразно росло, и где-то к десяти часам большинство трасс превращалось в полудохлых, едва ползущих, огромных чадящих змей. Такое частенько происходило даже на дорогах, носящих гордое имя «автострады». Кое-где можно было объехать пробки проселочными дорогами. Хотя было больше шансов застрять в какой-нибудь яме на грунтовке.
Эта система дорог, таких, как «осьминог» или «солнце», когда все пути ведут к Москве, создавалась в те времена, когда никто не мог даже в дурном сне предвидеть, сколько колес в ближайшем будущем налягут на родную русскую земельку.
Днем пробег уменьшался раза в четыре. А расход бензина возрастал. И то и другое вместе для водителей, прежде всего, означало потери в заработке. Ну и, конечно, никакому грузу — от продуктов до мебели — многочасовая парилка на пыльной тряской дороге пользы не приносила.
Ночью был риск задремать за рулем. Но Юрий и Володя были профессионалами, поэтому сна не боялись. Больше волновало другое.
Ночью легко можно было нарваться на дорожную мафию. Машину блокировали, водителей выбрасывали где-нибудь в лесу или привязывали к деревьям. При сопротивлении могли и расстрелять. Машину потом, как правило, находили где-нибудь поблизости, без груза, а то и вовсе не находили. Мало ли в так называемом СНГ образовалось сейчас горячих точек, а точнее, черных дыр, в которых бесследно пропадали люди, машины, товары, деньги, оружие.
Поэтому дальнобойщики редко ездили одной машиной. Обычно старались собрать «поезд». Сейчас за машиной Юрия и Володи шли еще два таких же рефрижератора с морожеными курами. Но ведь все зависело от соотношения сил.
В зеркало заднего вида Юрий увидел, как какой-то легковой автомобиль обогнал машину их товарищей и пристроился ему в хвост. Разглядеть его было невозможно, но легкость, с которой был сделан маневр, выдавала иномарку. По фарам было только понятно, что это не джип, в которых обычно промышляли дорожные «ястребы». Да те и редко ездили в одиночку.
Юрий перевел взгляд вперед. Но через секунду, снова автоматически посмотрев в зеркало, обнаружил неизвестную машину уже сбоку, чуть позади себя, идущую с той же скоростью, что и рефрижератор. Темная, возможно, черная. Марку все равно разглядеть невозможно.
— Что еще за балет? — буркнул Юрий скорее самому себе, чем товарищу. — Пьяный, что ли?
— Запросто, — подхватил Володя. — Права отберут, он новые купит.
— И машину купит, если разобьет. Ну обгоняй, чего прицепился!
Юрий посигналил, но неизвестная машина шла как приклеенная. Тогда он пожал плечами и снова нажал на газ. В конце концов, нет закона, запрещающего ехать рядом с рефрижераторами. Иномарка не отставала.
— Не обращай на него внимания, — предложил Володя.
Юрий ответить не успел. Через зеркало ему по глазам ударили фары дальнего света странной машины. Каждая из них была помощней иного прожектора.
— Вот сволочь! Я же уступил полосу. — Юрий прищурился и снова несколько раз нажал на сигнал. — Наглая скотина и больше ничего.
— Врезать бы ему разок, — Володя перегнулся вперед, чтобы погрозить нахалу кулаком. — Что он делает?!!
Иномарка внезапно добавила ходу и вплотную прижалась к переднему колесу. Юрий автоматически дернул машину вправо. Володя, не удержавшись, повалился на него.
— Идиот! — Юрий резко оттолкнул плечом напарника.
На объяснения времени не оставалось.
Иномарка рванула вперед, грубо подрезая их тяжеловесную машину. Рискуя перевернуться, Юрий ушел еще правее. В свете фар возник знак на треноге с изображением человечка с лопатой, чуть дальше — щит со стрелкой влево. Они подмяли их по очереди, всем телом чувствуя удары железных прутьев по днищу. Машину затрясло. Юрий физически чувствовал, как она теряет управление.
— Мост, Юрка! — выкрикнул Володя. — Там ремонт!
Тот не ответил. Неестественно задрав плечо, он обеими руками удерживал руль. Володя тоже ухватился за баранку, пытаясь помочь напарнику.
Словно слившись в единое целое, машины влетели на мост. Краем глаза Юрий увидел, как справа возникло и тут же закончилось звено ограждения. Более тяжелый, чем кабина, рефрижератор неумолимо толкал и разворачивал весь состав, пока правое переднее колесо не ухнуло в пустоту. Фотография женщины с девочкой, приемник, ручки, еще какая-то мелочь, которой всегда полно в кабинах, посыпались вниз. Передняя балка с жутким скрежетом поползла по обрезу плиты, свет фар уперся в рябую поверхность какой-то речушки. Зеленоватая масса воды на мгновение будто застыла, потом качнулась и стремительно понеслась навстречу.
Когда несколько секунд спустя два отставших рефрижератора остановились перед мостом, иномарки и след простыл. Захлопали дверцы, из кабин, на ходу срывая рубашки, выскочили водители, товарищи Володи и Юрия. Их глазам предстало фантастическое, похожее на сновидение зрелище — полузатопленное, беспомощно задранное к небу брюхо тяжелой машины, похожей на умирающего зверя. Как два пятна зеленой крови расползался в глубине свет упрямо горевших фар. Прямо с моста, не тратя лишних слов и без секунды раздумий, двое молодых водителей прыгнули в воду.
Анна проснулась рано. Аккуратно, чтобы не потревожить маленькую Наташу, поднялась с постели, набросила платок на плечи, вышла в кухню.
Юра никогда не мог точно сказать, когда вернется из рейса. Дорога есть дорога. И она привыкла быть готовой к встрече мужа в любой момент. Она привыкла, что в титане всегда должна быть горячая вода, в холодильнике — его любимый картофельный суп, замороженные, ее руками слепленные пельмени, горка пирожков на блюде под чистым полотенцем — с мясом, капустой, яблоками. Белье постирано, рубашки выглажены, обувь вычищена до блеска и выставлена в прихожей.
Ей доставляло удовольствие бесконечно все мыть, чистить, доводить до совершенства. Юра иногда подшучивал над связанными крючком салфетками, над ее привычкой расставлять книги в шкафах не просто строго по темам, а еще с учетом размеров и цвета обложки. Она отмалчивалась, улыбалась своим мыслям.
Анна абсолютно не завидовала, попадая в современные элитные квартиры с евроремонтом или наблюдая холеных молодых женщин за рулем экзотичных машин. Участь яркой бабочки-однодневки никогда не прельщала ее. «Погода в доме» — вот что было для нее главным. А в этом ее мало кто мог превзойти — это признавали все их знакомые.
Пусть их маленькому дому далеко до апартаментов нынешних нуворишей, пусть посуду, купленную на рынке, или мебель, доставшуюся ей от матери, трудно назвать антиквариатом, пусть. Зато здесь всегда царит покой, мир, взаимное уважение. Это ее дом. Это ее муж. Это ее дочка. И она никому не позволит разрушить свою маленькую крепость.
Возясь на кухне, Анна еле слышно напевала с безотчетной улыбкой на лице.
— Мама! Мама!
Она на ходу протерла ладони кухонным полотенцем, направилась в спальню.
Наташка лежала на спине, раскрытая, разбросав руки и выпятив свой худой животик. Глаза были закрыты, но хитрый рот был растянут в улыбке. На мгновение Анна задохнулось от приступа острой жалости — такой беззащитной и трогательной показалась ей дочка в это мгновение.
С ранних лет девочка была очень болезненной. Было что-то с иммунитетом, что именно — врачи так и не смогли определить. Говорили об «астматическом компоненте», хотя внятно объяснить, что это такое, так
