творожным пудингом (“Специально от нашего кока вашей девочке”, – сказал роскошный морячок), проводила певицу равнодушным взглядом.
– Beast, – тихо сказала она себе под нос, комментируя уход Клио. – Fuck You!
'Сука, мать твою”, – машинально перевела я: мой скромный, взращенный на синхронных переводах фильмов Квентина Тарантино английский вполне позволял это сделать. Надо же, какой выброс эмоций, ничего другого от малолетней любительницы Анданте Спианато и ожидать не приходится. Должно быть, Карпик не зря куковала в благословенной Англии, кое-чему она там все-таки научилась. Если так будет продолжаться и дальше, то за две недели можно будет услышать от нее и весь остальной скудный набор английских ругательств.
– Знаешь, девочка. – Я поставила локти на стол и нагнулась к Карпику. – Не стоит прибегать к английскому. По-русски это звучит более выразительно. Поверь мне.
– Вы всегда подслушиваете, о чем говорят другие? – Мое замечание нисколько не смутило девчонку.
– Иногда. Иногда я даже могу подслушать, о чем они думают.
– Ну, и о чем я сейчас думаю? – со жгучим интересом спросила она.
Здесь мы с Карликом оказались невольными сообщницами, – Клио так же активно не нравилась ей, как и мне. Я была лет на восемь старше Клио, Карпик – на те же восемь лет моложе. Но у нас с ней не было никаких шансов, никаких. Маленькая некрасивая хромоножка и взрослая седая женщина, почти полностью утратившая былую красоту и навсегда махнувшая на себя рукой.
– О чем ты думаешь? Об этой суке-певичке, подумаешь, стриженый череп, сплошное издевательство над здравым смыслом. Дать бы ей пинка под зад, меньше бы выпендривалась, – с наслаждением сказала я, озвучивая свои собственные мысли.
– А вот и не правда. Ты ошиблась. – Я не оправдала ее ожиданий, и Карпик сочла возможным перейти на снисходительное “ты”.
– Да? – Я была искренне удивлена.
– Я думала об этих гомиках.
– Я даже опешила от подобного заявления. Но, взяв себя в руки, вежливо спросила – Каких гомиках? Что ты имеешь в виду?
– Эти двое. Молодой парень и тот, седой. Седой его содержит, видела, как он на него смотрел? Даже мой папа так на меня никогда не смотрит, а папа меня очень любит. Правда любит, – с вызовом сказала Карпик. – И все для меня делает. Только он много работает… Пойдем, Ева. Можно, я буду звать тебя Евой?
– Да, конечно, – машинально ответила я.
– А ты зови меня Карпиком. Меня так папа зовет.
– Хорошо, Карпик.
Вместе мы покинули кают-компанию. Карпик, чуть подволакивая левую ногу, независимо шла впереди. Я смотрела на ее узкую спину и думала о том, что меня ждет еще не одно открытие, связанное с проницательностью Карпика. А ведь она, пожалуй, права насчет азиата. Ведь именно так выглядят профессиональные альфонсы. Миндалевидные глаза с червоточинкой – их непременный атрибут. Их хорошо подретушированная визитная карточка.
А вообще ужин прошел в теплой и дружественной обстановке, ничего не скажешь.
И кто-то из тринадцати кротких доброжелательных пассажиров поднимется на верхнюю палубу в одиннадцать.
Интересно, кто?..
Мы с Карликом вошли в бильярдную последними, и наш приход остался совершенно незамеченным, – не то что появление Клио в кают-компании. Два братка уже вооружились киями и оседлали бильярдный стол. Они довольно эффектно гоняли шары и искоса поглядывали на Клио, стараясь произвести впечатление.
Клио отнеслась к искусству братков более чем равнодушно: она покуривала свою скандальную трубочку и снисходительно слушала мрачно хихикающего попа-расстригу. Очевидно, он рассказывал певице какой-то анекдотец и чувствовал себя наверху блаженства. Я устроилась в глубоком кожаном кресле, в самом темном углу бильярдной.
– Как тебе этот тип? – с ненавистью спросил у меня подошедший Вадик и кивнул головой в сторону толстяка.
– А что?
– Скажешь, у него больше шансов, чем у меня?
– Все зависит от того, кто он такой.
– Прощелыга-адвокат, я узнал у Васи.
Браво, Ева, своей проницательностью ты можешь поспорить с несовершеннолетней Карпиком, уроки психофизики, преподанные в свое время капитаном Лапицким, не прошли даром.
– Что ты говоришь! – лениво удивилась я.
– Зовут Альберт Бенедиктович, надо же.
– Звучит гораздо более убедительно, чем “Вадик Лебедев”, ты не находишь?
– Пошла к черту, – огрызнулся Вадик и решительно направился к Клио и Альберту Бенедиктовичу, на ходу шевеля губами очевидно, проговаривал про себя засаленный скабрезный анекдот. Жаль, что я не успела спросить Вадика, где же сам Вася, – он исчез сразу же после ужина.
Предоставленная сама себе, я внимательно разглядывала бильярдную. Пожалуй, именно ее можно было с полным правом назвать кают-компанией. Стены бильярдной были обшиты красным деревом и увешаны несколькими вполне сносными картинами на морскую тему. В противоположном от меня углу, над тускло поблескивающей видеодвойкой, парил макет парусника. Отсюда он выглядел вполне респектабельно. Как и скромное фортепиано с закрытой сейчас крышкой или большие напольные часы с боем.
Бильярдная была довольно внушительных размеров, и бильярдный стол занимал в ней отнюдь не центральное место. Скорее это можно было отнести к огромному морскому глобусу, возле которого сейчас терлась Карпик в компании с азиатом Они были совсем близко, и я без труда услышала их разговор.
– – Найди мне, пожалуйста, Брайтон, – попросила Карпик юного альфонса.
– Брайтон-Бич, что ли? – судя по всему, тот не блистал особым интеллектом, но даже это не портило его.
– Да нет, – Карпик была сама кротость, – Брайтон, графство Восточный Суссекс. Я там училась два года.
– Надо же! И как тебе показался Восточный Суссекс?
– Отвратительное место. Меня зовут Лариса.
– А меня – Мухамеджан. – Обладатель экзотического имени улыбнулся Карпику самой обворожительной улыбкой, в мягкой полутьме бильярдной блеснули его крупные, восхитительно белые зубы.
– Очень приятно, но запомнить это будет трудно, – рассудительно сказала Карпик.
– Тогда можешь звать меня Мухой. Меня все так зовут.
– И твой друг тоже? – Вопрос Карпика был слишком невинным, чтобы не разглядеть в нем подтекста.
– Друг? – Муха почувствовал подвох и насторожился.
– Тот, седой. С которым вы сидели за одним столом.
– Борис?
– Ага.
– Но тебе не стоит называть его Борисом. Борис Иванович, так будет справедливо.
– А почему ты зовешь его Борисом? Он ведь почти старик.
Муха наморщил свой безмятежный лоб.
– Потому что мы компаньоны и работаем в одной фирме. Оргтехника и комплектующие для компьютеров. В общем, взрослые штуки, которыми не стоит забивать голову таким милым девочкам, как ты.
