Старец рассказывал: «Однажды наш полубатальон попал в окружение, против нас было тысяча шестьсот мятежников. Мы окопались за скалами, которые представляли собой как бы естественное оборонительное сооружение. Все мои сослуживцы быстро подтаскивали к скалам боеприпасы, и командир приказал мне помогать другим, а рацию бросить. Он даже стал угрожать пистолетом, думая, что я уклоняюсь от этого, потому что якобы хочу спрятаться.
Я присоединился к ребятам, стал носить ящики с боеприпасами, а в промежутках бегал к рации, пытаясь соединиться с главным штабом. После многих попыток я установил связь и сообщил, что мы находимся в опасности. На следующий день, когда мятежники приблизились к нам так близко, что мы уже слышали их брань, — прилетела наша штурмовая авиация и разбила их в пух и прах».
Впоследствии Старец приводил этот случай в пример тем, кто спрашивал его: «Какую пользу приносят монахи, сидящие в пустыне и не желающие выйти в мир, чтобы помочь людям?» — «Монахи, — отвечал Старец, — это радисты Церкви. Если своей молитвой они устанавливают связь с Богом, то Он спешит на помощь и помогает более действенно. Лишний одиночный выстрел погоды не сделал, а вот когда прилетела авиация — это решило судьбу сражения».
Сослуживец Старца — господин Пантелис Дзекос (ныне монах Арсений с острова Керкира) — рассказывает: «Однажды, когда мы были в Навпакте, я принимал радиосообщение с Патры. Вдруг ко мне подходит Арсений и говорит: 'Знаешь, а ведь мы с тобой братья!' — 'С чего ты взял?' — удивился я. 'У нас с тобой одинаковые пальцы, — ответил он и показал мне два больших пальца своих рук[32]. — Вот видишь: твои пальцы такие же, как мои, и поэтому мы с тобой братья».
Пантелиса и Арсения соединила братская дружба, и однажды, рискуя собственной жизнью, Арсений спас друга. Сохранилась магнитофонная запись, на которой слышно, как голос господина Пантелиса дрожит и рассказ прерывается слезами умиления и благодарности своему другу и спасителю: «Возле Навпакта был у нас один бой. Мы отступали, потому что мятежники превосходили нас численностью и силой. Когда мы бежали, я упал и сильно ударился, потому что за спиной у меня была тяжелая рация. Когда остальные добежали до резервной линии окопов, которую определили как место отхода, Арсений увидел, что меня нет. Вот тогда он снимает рацию и бежит обратно... Ему кричат офицеры, солдаты: 'Оставь его!.. Он все — пропал!..' А он — потом другие мне рассказали — подбежал ко мне, взвалил на плечи себе и потащил к нашим окопам. Очнулся я и слышу, как Арсению говорит капитан Вудурис: 'Тебя, видно, какой-то Святой крепко любит, раз он тебе помог, да и этого ты тоже выручил'. Я их спрашиваю: 'А что было, ребята?' И они мне объяснили. А ведь место, где я упал, было в сотне метров от мятежников и в сотне — от окопов, где наши сидели».
Однажды продолжает господин Пантелис, — мы окопались на одной высоте, которая называется Фониас.[33] Мятежники нас обложили, и мы не могли никуда ускользнуть, потому что все пути были закрыты. Тогда Арсений встал в полный рост. Пули вокруг свистят, осколки падают. Я его схватил за рукав и тяну к земле. А он не ложится. Глядит вверх, а руки вот так — крест накрест. Не иначе как пожалел нас Господь — прилетели штурмовики и расчистили нам путь к отступлению. Начали мы отходить, и я его спрашиваю: 'Слушай, голубь ты мой, да почему же ты не ложился?' — 'Я, — говорит, — молился'. — 'Молился?! — я ушам своим не поверил».
Какую же силу имела его молитва и насколько велика была его вера, если он пренебрегал свистящими вокруг пулями! Вероятнее всего, он просил Бога о том, чтобы убили его, но остались в живых другие. Поэтому он стоял во весь рост, не прячась от осколков и пуль. И Праведный Бог, видя его самопожертвование, вместе с другими спас и его самого.
Рассказ Старца об одном случае, происшедшем незадолго до его увольнения в запас: «Война закончилась, и мы возвращались из Флорины. По дороге я услышал, как наш ротный хулит Бога и святыни нашей веры. Я подошел к нему и сказал: 'С настоящего времени я отказываюсь исполнять Ваши приказания, потому что, хуля Бога и христианские святыни, Вы оскорбляете и мою веру, и мою воинскую присягу — клятву защищать Родину, Веру и семью'. Услышав это, ротный передернулся от злобы и обозвал меня наглецом. Он велел мне что-то сделать и добавил: 'Я Вам приказываю!' — Я ему на это ответил: 'Я только что заявил Вам, что выполнять Ваши приказания больше не буду'. Тогда ротный сказал: 'Ну ладно- ладно, давай считать вопрос закрытым'.
Как только мы прибыли в расположение полка, я немедленно пошел к командиру и доложил ему о происшедшем. Командир сказал, что за отказ от выполнения приказаний начальника или старшего по званию положен трибунал. Тогда я снова заявил, что отказываюсь выполнять приказания своего ротного, потому что он — клятвопреступник и нарушитель воинской присяги. Он хулит Бога, перед Которым мы оба клялись защищать Родину и Веру. И с негодованием я добавил:
* * *
В марте 1950 года, отдав защите Родины около пяти лет своей жизни, Арсений получил свидетельство об увольнении в запас. В тот день он находился в селении Макрокоми близ города Ламия.
Когда он прощался со своим другом Пантелисом, тот стал звать его на Керкиру, чтобы построить дома по соседству и создать там семьи. Арсений отказался. Он ответил, что станет монахом.
ПОИСКИ И ПОДГОТОВКА
Недолго пробыв в Конице, Арсений в солдатской форме приехал на Святую Афонскую Гору. В первый день его приняли на ночлег в лаврской келье святого Иоанна Богослова — чуть пониже монастыря Кутлумуш. Арсений искал старца, чтобы отдать себя в послушание. Он посетил много калив, скитов и келий, так как склонялся к безмолвной жизни. Слыша, что где-то есть добродетельные старцы, он спешил с ними встретиться, подобно пчеле, спешащей на благоухание цветка.
В числе прочих он посетил одну келью в Кавсокаливии и остался там на какое-то время. Старец кельи, хотя уже имел послушника, стал просить: «Арсений, останься здесь, чтобы позаботиться обо мне в старости и закрыть мне глаза на смертном одре». От волнений и неудач в поисках такого старца, который извещал бы его внутренним извещением и которому он мог бы отдать себя в послушание, Арсений провел ночь без сна — в молитве и поклонах. Утром послушник старца сказал ему: «Ты стучал всю ночь ногой в пол, чтобы мы подумали, что ты делаешь поклоны?» Арсений ничего не ответил. Однако он удивился, что у
