Неожиданное сообщение
Человек, который именуется на афишах Чародей Просперо, получает через театральный служебный кабинет изрядное количество корреспонденции, но это первый конверт, адресованный ему, содержащий предсмертную записку, и ко всему прочему, это впервые, когда письмо доставляют с пятилетней девочкой, к пальтишку которой оно было аккуратно прикреплено.
Адвокат, доставивший эту девочку в театр, отказался объяснить, что всё это значит, несмотря на протесты администратора. Постаравшись избавиться от неё как можно быстрее, он только пожал плечами да приподнял кончик шляпы.
Театральному администратору не требовалось читать содержимое конверта, он и так знал кто это девочка. Яркие глаза, смотрящие из-под облака непокорных каштановых кудряшек, уменьшенная копия мага.
Он берет её за руку, её маленькие пальчики мягко переплетаются с его. Она отказывается снять пальто, несмотря на то, что в театре тепло. И только непреклонно качает головой, когда он задаёт ей вопрос почему.
Администратор забирает девчушку в свой кабинет, не зная, что с ней делать. Она тихо себе сидит на неудобном стуле, чуть ниже линии, где заканчиваются афиши, рекламирующие прошлые постановки, в окружении коробочек с билетами и квитанциями. Администратор приносит ей чашечку чая с дополнительным кусочком сахара, но тот остается на столе нетронутым и остывает.
Девочка не двигается, не ерзает на своем стуле. Она сидит совершенно неподвижно, сложив руки у себя на коленях. Её взгляд неотрывно устремлен вниз, сфокусирован на её ботинках, которые чуть-чуть не достают до пола. На одном из носков ботинок есть небольшая потертость, но шнурки завязаны в идеальные банты.
Пока не приходит Просперо, конверт свисает со второй верхней пуговицы её пальто.
Она слышит его прежде, чем открывается дверь, у него тяжелые шаги, которые эхом разносятся по коридору, в отличие от размеренной поступи администратора, который приходил и уходил несколько раз, тихо, как кот.
— Здесь, вот еще… посылка для вас, сэр, — говорит администратор, когда он открывает дверь, пропуская мага в тесный кабинет, прежде чем выскользнуть, чтобы заняться другими театральными делами, не имея никакого желания присутствовать и видеть, чем может обернуться эта встреча.
Маг оглядывает офис, пачку писем в одной руке, черную бархатную накидку, подшитую белым шелком, струящуюся у него за спиной, ожидая увидеть коробку, завернутую в бумагу, или деревянный ящик. И только когда девочка поднимает глаза и встречается с его взглядом, он понимает, что имел в виду администратор театра.
На встречу со своей дочерью Чародей Просперо незамедлительно реагирует простым восклицанием:
— Твою ж мать!
Девочка вновь обращает всё своё внимание на свои ботинки.
Волшебник закрывает за собой дверь, бросая пачку писем на стол рядом с чайной парой, и смотрит на девочку.
Он срывает конверт с её пальто, оставляя булавку крепко цепляться за пуговицу.
Изнутри конверт встречает его именем, данным при рождении — Гектор Боуэн, хотя на самом конверте указано его сценическое имя и адрес театра.
Он бегло просматривает содержание. В конце концов, любое эмоциональное воздействие автора письма на адресата, терпит неудачу. Получатель письма останавливается только на том, что действительно считает относящимся к делу: что эта девочка теперь оставлена на его попечение; очевидно, что это его дочь и зовут её Селия.
— Ей бы следовало тебя назвать Мирандой, — говорит с усмешкой человек, именуемый Чародей Просперо, девочке. — Полагаю, она была не настолько умна, чтобы самой догадаться.
Девочка вновь смотрит на волшебника. Карие глаза под кудряшками сужаются.
Чашка на столе начинает дребезжать, её глазурная поверхность покрывается трещинами, а затем она рассыпается на кусочки цветного фарфора. Холодный чай из блюдца, лужицей растекается по столу, а затем капает на пол, оставляя липкие следы на полированном дереве.
Улыбка колдуна исчезает. Он, нахмурившись, опять смотрит на стол, и пролитый чай начинает собираться с пола. Разбитые кусочки собираются воедино, пока вокруг жидкости не сформировалась прежняя чашка, над которой в воздух поднимались мягкие завитки пара.
Девочка уставилась на чашку, глаза её широко открыты.
Гектор Боуэн сжимает лицо своей дочери рукой в перчатке, мгновение внимательно изучая его выражение, прежде чем отпустить её, а его пальцы, оставляют длинные красные пятна на щеках девочки.
— А ты можешь оказаться интересной, — говорит он.
Девочка ничего не отвечает.
Следующие несколько недель, он делает неоднократные попытки переименовать девочку, но та упорно отзывается только на Селию.
Несколько месяцев спустя, он наконец решает, что девочка готова и волшебник сам пишет письмо. На конверте он не пишет никакого адреса, но, тем не менее, оно доходит до своего адресата через океан.
Джентльменское Пари
Сегодня вечером последнее представление ограниченного ангажемента. Чародей Просперо порой не балует лондонскую сцену своими выступлениями и ограничивается всего неделей, без дневных представлений.
Билеты, хоть и по непомерным ценам, очень быстро были распроданы, и весь театр был доверху заполнен людьми. Большинство женщин держали свои веера в руках и обмахивали ими своё декольте, стараясь хоть как-то спастись от удушливой жары, пронизывающей воздух театра, несмотря на осенний холод снаружи.
В какой-то момент, вдруг все веера превратились в маленьких птичек, и образовавшаяся пернатая стайка сделала круг по театру, сорвав гром аплодисментов. Когда все птички возвращаются к своим владельцам, превращаясь обратно в аккуратно сложенные веера, шум аплодисментов только нарастает, хотя некоторые слишком ошеломлены возвращением своих вееров и превращением обратно в предмет из перьев и кружев. Все настолько удивлены чуду, произошедшим у них прямо в руках, что жара уже никого не беспокоит.
Человек в сером костюме, сидящий в ложе слева, не аплодирует. Ни за этот, ни за один фокус вообще, что демонстрируются сегодня вечером. Он внимательно следит за мужчиной на сене, не отрывая своего пристального взгляда, на протяжении всего представления. Он ни разу не поднимает своих, одетых в перчатки, рук, чтобы похлопать в ладоши. Он даже и бровью ведет, глядя на ловкие трюки и мастерство исполнителя, которые вызывали восторженные вздохи и аплодисменты, или случайные вскрики удивления у восхищенной публики.
После завершения представления, мужчина в сером костюме с легкостью преодолевает зрительскую давку в театральном фойе. Он проскальзывает через занавешенную дверь, ведущую прямиком за кулисные гримерки, никем не замеченный. Рабочие сцены и костюмеры ни разу не взглянули на него.
Он стучит в дверь в конце коридора серебряным набалдашником трости.
