Крутой лоб над смотрящими почти вперед орбитами, острая мордочка, воинственные клыки — сомнений не было: это он — неуловимый до сих пор териодонт. Что бы сказал, увидев его, к сожалению, уже покойный Б. П. Вьюшков? Зверь был величиной со щенка. Саша Данилов насладился до конца. Череп был им дочиста тщательно отпрепарирован. Затем его изучил специалист по зверозубым Л. П. Татаринов, который установил, что он принадлежит к новому ранее неизвестному семейству и назвал его нотогомфодон данилови (в честь Данилова). А счастливый Саша Данилов написал о своей находке статью в журнале[13].
Череп териодонта нотогомфодон данилови, найденный в Оренбургской области.
Дождавшись следующего лета, мы с азартом бросились к замечательному местонахождению на Бердянке, чтобы основательно заняться содержимым встречавшихся там конкреций, но увы — ни одной из них более не попалось. Видимо, природа решила наказать меня за недостаточное уважение к ней. С тех пор я не оставляю без внимания ни одной попадающейся мне на глаза конкреции.
Впоследствии в триасовых отложениях СССР были встречены другие остатки зверообразных пресмыкающихся. Однако долгое время нотогомфодон оставался уникальной находкой — это был единственный целый череп териодонта, обнаруженный в северном полушарии. Лишь недавно экспедицией Палеонтологического института сделано еще одно подобное открытие.
Жизнь животных в прошедшие геологические эпохи, как и ныне, была полна жестокой борьбы и трагических событий. Ученые стараются постигнуть их, разгадать законы исчезнувшей жизни. Но это не легко сделать, изучая лишь окаменевшие скелеты. И, мечтая увидеть воочию накал страстей исчезнувшего мира, люди устремлялись в него на крыльях фантазии. Так возникали яркие книги: «Затерянный мир» Конан Дойля, «Плутония» Обручева. Мечтал о создании научных методов, которые являлись бы окном в прошлое, И. А. Ефремов. Так появился его рассказ «Тени минувшего» — о естественных фотографиях событий миллионной давности — и образ охотника Селезнева в «Лезвии бритвы», в мозге которого доктор Гирин возбуждает унаследованные от предков видения далекого прошлого. Но в вихре фантазии возник вполне реальный и вместе с тем фантастический по своей реальности метод, действительно открывший «окно в минувшее». Точнее, это целая наука, создание которой были завершено трудами Ефремова, назвавшего ее тафономией[14].
Тафономия позволяет понять, как образуются захоронения ископаемых животных и растений, помогает восстановить такие события далекого прошлого, от которых в земных пластах почти не осталось и следа. Чтобы воссоздать все это, тщательно изучают условия образования отложений, к которым приурочено местонахождение, расположение и сохранность ископаемых остатков, учитывают вероятный образ жизни захороненных организмов, следы прижизненных повреждений или болезней, если они сохранились.
С примером использования данных тафономии мы уже познакомились в рассказе о раскопках лабиринтодонтов на р. Донгуз. Интересную картину гибели и захоронения вымерших пресмыкающихся- дицинодонтов удалось нам раскрыть при раскопках другого местонахождения в Оренбуржье. Это был настоящий детектив. Но прежде чем рассказать о нем, познакомимся ближе с дицинодонтами.
Дицинодонты и некоторые другие вымершие животные являются родственниками териодонтов. Все вместе они объединяются учеными в большую группу зверообразных. Никому из зверообразных, кроме териодонтов, не повезло, и все они вымерли, не оставив потомков, одни раньше, другие позже. Дицинодонты оказались одними из наиболее долговечных и были весьма распространенными на земном шаре животными в конце палеозоя и начале мезозоя. Самые поздние из них были уже современниками первых млекопитающих. Остатки этих ископаемых существ известны сейчас на всех материках, кроме Австралии. Даже в Антарктиде в самые последние годы всего в 400 км от южного полюса нашелся кусок черепа дицинодонта.
Самые первые дицинодонты были величиной с крысу, поздние достигали размеров носорога. У них исчезли все зубы, кроме очень крупных, как у моржей, верхних клыков, часто отсутствовавших у самок. Дицинодонт в переводе и означает двуклыкозуб. Их челюсти, как и у черепах, имели роговой клюв.
В России остатки этих животных впервые откопал на реке Северной Двине В. П. Амалицкий в отложениях Времени Великих Озер. Оказалось, что они принадлежат к роду дицинодон, открытому уже ранее в Южной Африке. Это были еще сравнительно небольшие зверообразные с коротким, но крупным черепом, широким затылком с мощной мускулатурой. У них было массивное бочонкообразное туловище, несколько расставленные в стороны передние и более прямые задние ноги.
Академик П. П. Сушкин пришел к выводу, что большие подобные щипцам-кусачкам челюсти, могучая шея и крепкие передние ноги выдают в этих животных падалеядов. И у нас, и в Южной Африке их находят вместе со скелетами крупных травоядных ящеров парейзавров и громадных похожих на тигров териодонтов горгонопсов. Горгонопсы, видимо, охотились на парейзавров. А дицинодонты, таким образам, могли быть третьим членом этого сообщества и подъедали за хищниками остатки их пищи. За подобным занятием изобразил их на интересной графической реконструкции профессор А. П. Быстров.
Дицинодонты поедают труп парейазавра (Время Великих Озер на Северной Двине) — по рисунку А. П. Быстрова
В течение триаса на земле обитали многочисленные гигантские дицинодонты. Размерами они соперничали с носорогами и имели в отличие от своих живших у водоемов предков сильно развитые конечности, позволившие им освоить обширные открытые пространства. Б. П. Вьюшков нашел на мощных клыках дицинодонтов следы стирания и сколов. Исследователь увидел в этом приспособление к питанию мякотью стволов цикадовых, кору на которых они разрывали клыками. Шероховатости на носовых костях и над глазами дицинодонтов могли быть основаниями рогов. Эти поздние зверообразные, вероятно, были стадными животными и представляли аналогию со стадами быков новейшего времени.
Каннемейерия — гигантский триасовый дицинодонт.
У нас в стране остатки крупных триасовых дицинодонтов известны в Оренбуржье и на юге Башкирии из отложений Времени Озер и Южного моря. Их раскапывали здесь сначала И. А. Ефремов, а затем Б. П. Вьюшков. И нам впоследствии удавалось находить черепа и целые скелеты дицинодонтов. Об одной из таких находок и пойдет рассказ.
В первые же годы работы в Оренбуржье я обшарил почти все обнажения красноцветных пород. Однако прошло немало лет, прежде чем многие из них заговорили о событиях далекого прошлого. Все это напоминало подчас долгое упорное выслеживание. Так было и с этим местонахождением. Во второй год моих самостоятельных раскопок, а именно в 1957 году, закончив все дела в Кызыл-сае, я с двумя своими помощниками — студентами Саратовского университета — отправился на обследование других районов и добрался, наконец, до верховьев реки Бердянки. Уже осенним погожим днем пробирались мы вверх по реке от деревни Беляевка, петляя по меандрам. Беляевка давно уже скрылась за горизонтом, и впереди показались купы деревьев у нового села. Мы приблизились. Глазам нашим открылись давно брошенные развалины. Но нас интересовали следы жизни подревнее, и мы решительно повернули в сторону долины реки.
За неглубоким плесом в высоком правом берегу и впадавших кое-где коротких овражках таинственно манили обнажения красных глин и желтых песков. Мы пробрались к ним и начали внимательно шарить по
