возмущенной Истиной. Народам зачастую гораздо труднее сберечь свою свободу, нежели завоевать ее. Поэтому протестующий голос Истины нужен всегда. Правда призвана всегда выступать против существующего положения вещей. Действительно, в Истине – Вечность. И масон должен стать проповедником и воином этой Истины. Ежели даже его стране суждено потерять свободу, он не должен отчаиваться. Противостояние Истины и жизненных условий пребудет вечно. Ограбление народа не может стать законом жизни. Никогда не поздно и никогда не рано возвысить голос в защиту собственных прав. Варшава точно так же не может принадлежать татарам, как Венеция – тевтонцам. Народы, тем не менее, могут покориться завоевателям и их военной мощи, и тогда покорившиеся государства преклоняют колена пред государствами-победителями и надевают на шею ярмо ига, ибо находятся под давлением Необходимости; но как только Необходимость исчезает, если народ к тому времени уже созрел для свободы, подчинившаяся некогда страна снова всплывает на поверхность, ибо Тирания – это мифическая мать, пожирающая своих собственных детей.
Что бы ни случилось, мы должны верить в Справедливость и вседовлеющую Мудрость Господа, надеяться на будущее и любить тех, кто по какой-либо причине оступился. Господь посылает людям изъявление Своей воли в знамениях – таинственных сообщениях на непонятном языке. Чаще всего люди толкуют эти знамения в спешке, неверно, и толкования их полны ошибок, неточностей и разночтений. Ведь путь вдоль дуги вселенского Круга зачастую кажется нам столь коротким. Очень немногие умы понимают Божественный язык. Самые проницательные, самые спокойные, самые образованные медленно и постепенно расшифровывают эти таинственные иероглифы; но когда они готовы представить людям истинное толкование, возможно, необходимость в нем уже отпала. В обществе уже циркулируют десятки других толкований – несомненно, неверных в корне, но, может быть, поэтому и принятых обществом. Вокруг каждого из толкований формируется своя партия, а вокруг каждого разночтения – фракция. И каждая партия верит или же притворяется, что верит, в то, что только она обладает Светом. А каждая фракция убеждена в том, что только ей ведома Истина. Более того, эти фракции состоят из слепцов, которые идут напрямик путем, полным заблуждений и ошибок, умело наносят удары Истине со всей силой, которую придают неверные убеждения.
Вот почему мы часто терпим поражения, защищая истину от неверных толкований. Антей долго боролся с Гераклом; а головы Гидры отрастали так же скоро, как их отрубали. Абсурдным кажется нам утверждение, что Заблуждение «все в ранах, корчась на песке, завьется средь своих адептов». Истина побеждает медленно. Удивительно, сколь много жизненной силы во Зле. Если быть до конца честными, то Истина в большинстве случаев стреляет поверх голов; и если порок наказан и принижен в какой-то момент, то через мгновение он снова здесь и столь же силен, как прежде. Он никогда не погибнет в мире, в котором отсутствует Разум и самые безрассудные заблуждения приживаются лучше всего.
Тем не менее, масонство, которое, по своей сути, есть Нравственность и Философия, должно продолжать выполнять свою миссию. Неизвестно, в какое мгновение наши усилия принесут нам успех – обычно в самое неожиданное, – и как люди примут наш успех или неуспех. Обретя или не обретя успех, масонство все равно не должно преклонить колени перед предрассудком или же погибнуть под гнетом несправедливости. В Рим некогда были привезены несколько карфагенских воинов, которые отказались склонить головы перед Фламинием и в каждом из которых жила часть величия Ганнибала. Такое же величие души должно присутствовать в каждом масоне. Масонство должно быть энергией, которая видит область своего применения в улучшении человеческой природы. В Адама должен войти Сократ, чтобы в итоге получился Марк Аврелий; иными словами, из Человека Удовольствий следует извлекать Человека Мудрости. Масонство не должно быть всего лишь смотровой башней, воздвигнутой над тайной, с которой так легко критически озирать мир, не являясь практически ничем, кроме объекта для праздного интереса профанов. Поднести наполненную чашу мысли к жаждущим устам человечества, передать всем истинную волю Божества, привести в равновесие и гармонию совесть и познание – вот задачи Философии. Нравственность же – это Вера в полном смысле этого слова. Раздумья должны вести к действиям, абстрактное должно становиться конкретным; идеалы должны стать пищей и питьем для страждущего человеческого сознания. Мудрость – это священный Завет. Только в этом случае она перестанет быть бесплодной любовью к Познанию и преобразится в единственный и возвышенный способ объединения Человечества и побуждения его к разумным действиям. В этом случае Философия становится Религией.
У масонства же, как и у истории и философии, есть вечные и неизменные задачи, вечные и в то же время простые: противостоять Каиафам в роли первосвященников, эвпатридам Драконтам в роли судей, Трималхионам в роли законодателей и Тибериям в роли императоров. Именно символы тирании унижают и разрушают, именно разложение порождает порок и ничтожество. В работах, опубликованных на благо Братства, мы читаем, что три наиглавнейших связующих нити масонства суть братская любовь, сострадание и истина. Так и есть: ведь братская дружба и привязанность действительно должны быть нашими руководителями в связях и отношениях со всеми братьями; а великодушная и безвозмездная филантропия должна быть нашей картой на пути строительства взаимоотношений со всеми людьми. Сочувствовать униженным – это священная обязанность каждого масона, обязанность, которой ни в коем случае нельзя пренебрегать, о которой нельзя забывать и которую нельзя исполнять холодно и нехотя. Также истинно, что Истина – это Божественное свойство и основа всякой добродетели. Быть честным и искать, находить и изучать Истину – в этом великие цели каждого хорошего масона.
Как и великие древние, масоны полагают Терпение, Смелость, Мудрость и Справедливость главными и основными добродетелями. Они так же необходимы целым народам, как и отдельным людям. Люди, которые считают себя свободными, должны также обладать Предусмотрительностью, Образованием и Критическим Мышлением, которые мы по традиции включаем в понятие Ума.
Свободная личность должна быть терпелива в утверждении своих прав, мудра в своих суждениях, экономична в своих тратах; она должна быть благородна, смела, отважна, терпима к неудачам, непоколебима неприятностями, полна надежды в труднейших условиях, как Рим, когда он продал то поле, на котором разбил свой походный лагерь Ганнибал. Эту личность не должны быть в состоянии привести в отчаяние ни Канны, ни Фарсалия, ни Павия, ни Агенкур, ни Ватерлоо. Пусть Сенат твердо восседает в своих креслах, пока варвары – если смогут – не вытащат сенаторов оттуда за бороды. Кроме того, эта личность всегда должна быть справедливой, не склоняясь своим суждением в сторону сильного, не втаптывая в грязь и не уничтожая слабого; одинаково она судит обо всех народах, включая самые малочисленные и дикие племена; всегда сохран яет она свою веру, честна я в с вои х с у ж дени я х, справе д лива я в своих предприятиях. Когда бы ни существовала республика таких Личностей, она была бы бессмертна; ибо торопливость, несправедливость, нетерпимость, роскошество, отчаяние, беспорядок и жестокость – вот причины разложения и распада народов.
Подмастерье
На древнем Востоке все религии в той или иной степени были Мистериями, и еще не произошел раскол между религией и философией. Народная теология, приняв за реальность все неисчислимое множество символов и аллегорий, опустилась до поклонения небесным светилам, до придумывания Божеств с человеческими чувствами, страстями, аппетитами и пороками, обожествления идолов, камней, зверей, рептилий. Лук был обожествлен египтянами, поскольку его оболочки символизировали для них концентрические небесные сферы. Конечно, такая народная вера не могла ответить всем чаяниям и помыслам людей, самым высоким порывам их духа или устремлениям разума. Духу предоставлялась возможность для развития и совершенствования при посвящении в Мистерии. Неопределенность символизма, допускающая наличие множества разнообразных толкований, позволила ему добиться тех высот, которые так и остались недоступными для бытовой, вещественной веры. Неопределенность же его была мотивирована глубиной того аспекта Знания, исследованием которого он занимался; символизм с помощью Мистерий погружался в тайны мироздания; он стремился проиллюстрировать то, что невозможно объяснить; он должен был создать у посвященного хотя бы соответствующее настроение, если невозможно воспринять понятие, сделать четкий образ всего лишь второстепенным помощником восприятия, который сам по себе не играет существенной роли и не является обязательным.
Таким образом, Знание, непередаваемое в форме книжной мудрости, издревле сообщалось
