– Разумеется.
– Сколько?
Что-то неуловимое промелькнуло на лице Кельвина, затем выражение его лица стало прежним: строгим, деловым, ничего не выражающим. Он ровным голосом произнес:
– Все ваше состояние.
– А не многовато?
– Вдумайтесь в ситуацию. Вы не сможете взять с собой никаких материальных предметов. Вы попадете в прошлое и все начнете заново. А деньги, которые у вас есть сегодня, ваш дом, ваш бизнес, все, что имело отношения к вам в этой реальности – все это попросту исчезнет. Вернее не исчезнет, но необратимо изменится.
– Понятно. Но это значит, что я даже не смогу выписать вам чек. Что же делать – перевести все сбережения в наличные?
– Не в наличные. В золото. Внешний вид банкнот тоже может подвергнуться небольшим изменениям. Поэтому перед отправкой в прошлое вы переведете все свое состояние в золотые слитки. Положите их в чемоданчик и возьмете с собой. В момент работы установки золото будет находиться внутри лаборатории вместе с нами и таким образом изменение реальности его не затронет.
Лицо адвоката помрачнело:
– Значит, вот как это происходит, – задумчиво протянул он, обращаясь скорее к самому себе, чем к посетителям. – Золото, вот оно что…
Маккейн откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и некоторое время сидел неподвижно, о чем-то усиленно размышляя. Посетители недоуменно взглянули на Феликса. Тот приложил палец к губам, как бы говоря: «Просто сидите молча и ждите».
Прошло минут пять. Адвокат открыл глаза и улыбнулся:
– Простите старика. Мне надо было кое-что обдумать.
Он нагнулся, открыл тумбу стола и достал оттуда вазу с яблоками. При этом он незаметно нажал на потайную кнопку, смонтированную на боковой поверхности тумбы и не видимую для постороннего взгляда.
От Феликса не укрылось движение хозяина, но он ничем себя не выдал и продолжил невозмутимо сидеть на своем стуле. Все так же улыбаясь, Маккейн предложил яблоки гостям. Те вежливо отказались. Сам адвокат выбрал себе одно и отрезал небольшой кусочек. Однако есть не стал – просто держал в руке.
– Несколько лет назад врачи запретили мне курить и предложили яблоки как альтернативу. Я их ненавижу, но, знаете – помогает.
Маккейн повертел кусок яблока в пальцах, затем решительно отложил его. Голос адвоката стал мягким и вкрадчивым:
– Не могли бы вы рассказать о тех, кого вы отправили в прошлое? О ком-нибудь из значительных персон, чье путешествие ощутимо изменило реальность.
Ответил снова Аллен:
– Да, конечно. Мы отправили в прошлое несколько человек. Самый известный из них, пожалуй, – Хью Хефнер.
– Этот старый развратник Хью Хефнер? Основатель и владелец журнала «Плейбой»? А какие у него могут быть проблемы? Половина мужского населения Земли отчаянно завидуют ему, а половина женского – его бесконечным подружкам. И все мечтают хоть недельку пожить как он.
– Теперь – да, в этой реальности он вполне доволен своей жизнью. Но, поймите, то, что происходит сейчас, – это его вторая попытка. В прошлой реальности судьба Хефнера, по его понятию, была сущей трагедий. В 1944 году, когда ему исполнилось восемнадцать, он пошел в армию и воевал в Европе. Несмотря на юный возраст, он уже имел репутацию завзятого ловеласа. Знакомые прочили ему карьеру нового Казановы. Но с войны Хью вернулся полным импотентом. По официальной версии это стало следствием ранения; другие источники называли менее героическую причину – вовремя не залеченную венерическую болезнь, которую он подцепил во Франции.
Так или иначе, Хью лишился своей главной радости в жизни. В последующие годы он перепробовал все средства, но результата так и не добился. Естественно, это наложило отпечаток на его последующую жизнь. Общение с женщинами он заменил членством в закрытых мужских клубах, преимущественно гастрономического направления. Он совершенно справедливо полагал, что их члены в той или иной степени подвержены такому же недугу и, следовательно, у него не будет опасности попасть в неприятную ситуацию на какой-нибудь особо фривольной клубной вечеринке.
– Итак, старина Хью отправился в прошлое, чтобы восстановить репродуктивные функции своего организма и компенсировать вынужденное воздержание, – Маккейн усмехнулся. – Да уж, в этом он преуспел. Скажите, а чем Хефнер занимался в той, прошлой реальности?
– Хью Хефнер обладает исключительной способностью делать деньги. В прошлой реальности он занялся выпуском пива и со временем создал целую пивную империю. Пиво Хефнера пили во всем мире, а элитный сорт «Хефнер голд» подавали на банкетах вместе с шампанским.
– Понятно. Доктор Аллен, вы сказали, что порой после отправки ваших клиентов в прошлое реальность ощутимо менялась. Что произошло в случае Хефнера?
– О, мир, в котором Хью стал пивным бароном, был полной противоположностью нашему. Общество не выдержало потрясения, пережитого во время Второй мировой войны, и стремилось всевозможными ограничениями предотвратить новую. В частности это коснулось и общественной морали. Американцы вернулись к своим исконным пуританским обычаям. Раздельные пляжи и закрытые купальники, запрет на ношение брюк для женщин, строгий кодекс одежды для всех слоев населения. Полицейский на улице мог оштрафовать бедолагу, вышедшего из дома без шляпы или забывшего повязать галстук. Добровольческие патрули нравственности проверяли, достаточно ли скромно одеты женщины. И, конечно, повсюду властвовала цензура: в кино, в театрах, в газетах и журналах, и даже в художественной литературе. Последнее что я хорошо помню – это полемика в «Нью-Йорк Таймс» о запрещении к продаже и изъятию из библиотек произведений Ги де Мопассана как «развращающих молодежь».
Аллен раздраженно фыркнул:
– А унижение в гостинице, когда портье требует предъявить свидетельство о браке, если вы снимаете один номер с женщиной! Или полицейский из отдела нравственности, который приходит ночью в ваш дом, чтобы проверить с кем вы спите! Лично я просто благодарен мистеру Хефнеру за то, что он как следует встряхнул мир и уничтожил этот сумасшедший дом.
Маккейн задумчиво покачал головой:
– Возможно, возможно… У меня нет оснований вам не верить. Но с другой стороны, согласитесь, сегодня мир впал в другую крайность. Такая распущенность нравов и полная безнаказанность – тоже не лучший вариант общественной морали.
– Не стану спорить, в ваших словах есть доля истины. Но вот что я вам скажу как человек, который может сравнить эти две реальности. Достаточно пройтись в июле месяце по Девятой авеню облаченным в сюртук, галстук и шляпу, как сразу поймешь, что легкая хлопковая майка и джинсы – это величайшее достижение цивилизации.
Аллен улыбнулся, впервые с тех пор как переступил порог кабинета. Маккейн не поддержал его, а просто кивнул:
– Аргумент, конечно, серьезный. И все же, господа, вы изменяете историю. К лучшему или к худшему – не нам судить. И вообще, где они эти критерии… Но факт изменения истории налицо. И это скверно, господа. Очень скверно.
Физики попытались возразить, но Маккейн остановил их:
– Не стоит устраивать дискуссию на такую отвлеченную тему. Есть множество других, более приятных занятий. Вы не откажетесь выпить со мной немного виски?
– Мы не хотим виски, – улыбка на лице Аллена пропала так же быстро, как и появилась. – Мы хотим получить от вас четкий ответ. Вы принимаете наше предложение?
– Я должен подумать, – ответил адвокат. – А пока, позвольте мне в свою очередь рассказать вам одну историю.
