— Как бы это объяснить наглядно… — согласно внутреннему уставу КГБ Н. был несменяем и Брежнева не опасался, а потому позволял себе говорить то, что думает. — Их экономическая система завязана на потребление. Чем оно больше, тем лучше обстоят дела с экономикой. Если у них возрастет потребление еды, особенно в разы, то они получат такой импульс к развитию, что вылезут из всех своих экономических проблем. В том числе и тех, которые мы им создавали столько лет… Нет, этого допустить нельзя.
— И что же вы предлагаете? — Брежнев почесал левую бровь.
— Есть две проблемы: профессор Боровски и президент Никсон. Начнем с последнего. Никсона нужно устранить.
— Убить президента Соединенных Штатов? — генсек до того забылся, что показал собеседнику дулю. — Вы с ума сошли? Знаете, что за этим последует? Ядерная война! Я никогда не позволю идти на такой риск, слышите?
— Я не сказал «убить». Я сказал — устранить. С политического поля. Мы устроим грандиозную провокацию, после чего он уйдет сам. Причем — уйдет, обиженный на всю американскую политическую систему в целом. Он никому не сообщит секрета.
— Тонко, — согласился Брежнев. — А как?
— Придется положить половину нашей агентуры, — вздохнул Н. — Но у нас есть возможность обвинить Никсона в том, что он шпионит за собственными гражданами. Ну, например, прослушивает разговоры в штаб-квартире демократической партии. Американцы этого очень не любят.
— Его потом из Америки не вышлют? — поинтересовался Брежнев.
— Это вряд ли. Но репутация его будет испорчена на всю жизнь.
— Н-да. Прямо похороны заживо, — вздохнул генсек. — Ну а что с их научниками делать? — спросил он.
— Убивать никого не хочется. Профессор Боровски, в конце концов, ни в чем не виноват. Когда ему срежут финансирование, мы сделаем ему предложение, от которого он не сможет отказаться. В Союз его не повезем, он не захочет. Дадим ему денег на лабораторию в какой-нибудь европейской стране… только чтобы не в НАТО… В Швейцарии. Пусть там сидит и работает на нас. Но действовать надо быстро.
— Они нас похоронят, — заключил М.
М. был начальником Центра «Омега» УВР ЦРУ. Имя его Никсон, разумеется, знал, но старался не держать в памяти, благо оно было неприметным и серым, какой-то Джон Смит или что-то вроде того.
— Но почему? — спросил Президент.
— Как бы это объяснить наглядно… — согласно внутреннему уставу ЦРУ М. был несменяем и Никсона не опасался, а потому позволял себе говорить то, что думает. — Их хозяйственная система завязана на экономию ресурсов. Чем она больше, тем лучше обстоят дела с хозяйством. Если у них упадет потребление еды, тем более на порядки, то они получат такой резерв прочности, что вылезут из всех своих экономических проблем. В том числе и тех, которые мы им создавали столько лет… Нет, этого допустить нельзя.
— И что же вы предлагаете? — Никсон почесал правую бровь.
— Есть две проблемы: профессор Боровский и генсек Брежнев. Начнем с последнего. Брежнева нужно нейтрализовать.
— Убить Генерального секретаря ЦК КПСС? — президент был до такой степени изумлен, что показал собеседнику средний палец. — Вы превратились в идиота? Знаете, что за этим последует? Атомный апокалипсис! Я никогда не дам согласия на такую авантюру, слышите?
— Я не сказал «убить». Я сказал — нейтрализовать. В политическом смысле. Мы устроим маленькую провокацию, после чего он перестанет доверять ученым как таковым. Причем — в особенности медикам. Будет лечится у гадалок и колдуний… Он никогда не возобновит те исследования.
— Тонко, — согласился Никсон. — А почему?
— Придется положить половину нашей агентуры, — вздохнул М. — Но у нас есть возможность вызвать у Брежнева опасное нарушение здоровья. Ну, например, микроинсульт. А потом подкинуть ему мысль, что это результат употребления средства для аппетита. Он очень испугается.
— А паралич его не разобьет? — поинтересовался Никсон.
— Это вряд ли. Но здоровым человеком он уже никогда не будет.
— Н-да. Прямо похороны заживо, — вздохнул президент. — Ну а что с их учеными делать? — спросил он.
— Убивать никого не нужно. Профессор Боровский, в конце концов, ни в чем не виноват. Когда его лабораторию закроют, мы сделаем ему предложение, от которого он не сможет отказаться. В Америку его не повезем, он побоится. Дадим ему денег на лабораторию в какой-нибудь европейской стране… только чтобы не в НАТО… В Швейцарии. Пусть там работает на нас. Но действовать надо быстро.
— Ваша реконструкция событий, дорогой коллега, не лишена определенного интереса, — профессор Йозеф Боровски вдохнул аромат кофе, но пить не стал. — Однако насколько мне известно, советский руководитель по-прежнему находится у власти…
— Ну да, в каком-то смысле, — профессор Иосиф Боровский придвинул к себе огромную глиняную кружку с глинтвейном. — Но у него большие проблемы с головой. Насколько мне известно, в семьдесят пятом он перенес инфаркт и инсульт сразу. Думаю, это последствия того покушения. У него нарушена дикция, проблемы с речью… Говорят, начал верить гадалкам и этим, как их… экстрасенсам. Его лечит какая-то грузинка. Джуна… не помню, что там дальше…швили. Ну а кто там сейчас заправляет делами… даже и думать не хочется.
— У нас тоже было… До чего же грязная история с этим Уотергейтом, — вздохнул Боровски. — Конечно, он был прав, что ушел. Нация больше не могла ему доверять… — Вы не испытываете ностальгии? — профессор Боровски все-таки сделал крохотный глоток.
— Как сказать, — задумался профессор Боровский. — Учить на старости лет немецкий — это было трудно. Дойче швахе — швере шпрахе. Хорошо, что мой дедушка научил меня хотя бы ругаться на идиш…
— Да, ужасный язык, — согласился профессор Боровски. — Хорошо, что моя мама не забыла мамэлошн.
— Хотя сейчас мне, наверное, придется учить английский…
— Новая работа? — заинтересовался Боровски. — Мне тоже предлагали работу в одной фирме. «Пфайзер». Знаете такую?
— Ну, это монстр, — вздохнул Боровский. — Признаться, они мне тоже кое-что предлагали. Не связанное с пищевыми добавками.
— Проект «Виагра»? — Йозеф наградил Иосифа долгим понимающим взглядом.
— Он самый, — Иосиф Боровский отхлебнул глинтвейна. — Но это работа надолго. Лет на двадцать. Зато потом…
— Потом, — довольно улыбнулся Йозеф, — мы всех похороним.
СЕРГЕЙ ВОЛЬНОВ
Гастрономическая обсерватория
Музыке Небесных Сфер п о с в я щ а е т с я
Есть такая теория: пространство и время
