– Здрасте. – Нинка стоит криво, боится поставить бочонок на землю. – Сегодня праздник будет, я уже третий раз за вином прибегаю.
– Больше пойти некому? – спросил Васька.
– А кто же пойдёт? Мамка пироги замесила, батька речь пишет. Говорю, праздник.
Васька взял у Нинки бочонок.
– Мелешь. Какой еще праздник?
Нинкины глаза заполнены тайной. Они у неё на лице отдельно.
– Секрет… Я знаю, кого вы ищете. Вы свою Варьку ищете… Влюбились.
– Помолчи. Понимала бы, тоже.
Нинка потянула бочонок к себе.
– А я понимаю. Отдавайте вино. Идите к своей Сонете… Она скарпена.
– Замолчи, щелчка дам.
– Скарпена.
Васька щёлкнул Нинку по затылку.
– Скарпена!
Ещё раз щёлкнул.
– Скарпена!
Он тянул её за собой. Оборачивался, чтобы щёлкнуть по затылку. И на каждый щёлчок Нинка выкрикивала упрямо:
– Скарпена! – Потом она заревела. Спросила: —Зачем вы меня щёлкаете, я ж не резиновая?
Он всё шёл. Мимо овощных рядов, мимо фруктов. Мимо молока и мяса. Мимо вина и пшеницы. Мимо цветов.
Варька пробилась сквозь толпу к столам, где торгуют рыбой. Бабкин голос был слышен издали:
– Рыба-бычок, голова пятачок, туловище и хвост бесплатно. А вот ёрш – морской казак, усы, как у Тараса Бульбы. Жарить, парить, уху варить… Лещи!.. Судаки!
Варьку она не видит. Кланяется знакомым покупателям.
– Свежих бычков не желаете? Только из волны. Ещё пена не пообсохла… Гривенник кучка. – Бабка поливает рыбу водой. Прикрывает её капустными листьями.
– Вы пятачок кричали, – торгуются покупатели.
– Пятачок для песни. Для складности слов. А как продать – гривенник.
Варька тронула её за рукав. Бабка повернула голову.
– Ах, чтоб тебя! Марш с базару! Чтобы мне, старой, срам через тебя иметь. Опять Ксанка скажет, что я тебя торговать приучаю. Тебя батька за что драл?
Варька дёрнула бабкину руку к себе, спросила:
– Как жить будем?
– Худо, – сказала бабка. – Отец заявление подал. Уходит он с должности.
«Ну и хорошо», – подумала Варька. Бабка повторила своё.
– Худо… Жильё отберут.
– Перебьёмся.
– А деньги? Бухгалтер сказал, пока деньги не внесёт, не получит расчёта.
Варька подняла на бабку глаза.
– Отдай ему деньги, бабушка. Возьми со своей сберкнижки.
Бабка вздрогнула, задвигалась вся.
– Что ты плетёшь? Я же пианину купила, да боюсь в дом везти, пока батька не успокоится… Побеги, глянь, какая она блестящая… Ты молчи… – И закричала, чтобы прекратить разговор: – Бычки! Покупайте бычки!
– Перестань! – крикнула Варька. Обеими руками сгребла рыбу и сбросила её со стола. Прямо в пыль.
– Господи, дела твои, – сразу охрипнув, прошептала бабка. Губы у неё стали пухнуть книзу, словно ужаленные. Она замахнулась на Варьку. Варька отскочила.
– Отдай, бабушка, деньги. Сдай пианино обратно. Его сразу купят… Отдай деньги!
Старухины глаза налились гневом.
– Дура. Это я для кого? Для тебя, думаешь? Накось… – Она сунула под нос Варьке сухой кулак. – И не подумала бы. Это для таланта твоего. Ты же не знаешь, как загубленную силу в себе носить. Она постучит, она потом с тебя спросит. Она из тебя всю радость высосет… Иди, иди…
