— И что с ней случилось? В болото вдруг превратилась?
— Нет. Отняли.
— Кто отнял?
— Ваши.
— Наши? — Переспрашиваю. — Не пудри мне мозги. Наших на юге нет.
— Ваши… другие.
— Не аваллонцы? Другие люди?
Полуорк кивает.
— И что они?
— Отняли землю. Убивают.
— Сколько их?
— Много! — Волнуется. — Очень много!
— А нас что, мало?
— У ваших птиц нет.
— Каких еще птиц?..
Не буду дословно приводить наш диалог — он был длинным и однообразным. Информацию из орка приходилось выбивать по крупицам. Вопрос насчет птиц так и не прояснялся. Все, что удалось понять на этот счет: у «других людей», которых «много», есть «птицы». Злые птицы, которые охотятся на орков. Птиц, кстати, тоже «много».
Выжав из Углука все, что можно выжать из полуорка за двое суток интенсивного допроса, отправился я с докладом к начальству. Ланселот меня уже ждет. На кресло напротив своего стола кивает: садись, мол. В первый раз, кстати, сесть предложил.
Сажусь и докладываю. Выслушав мой рассказ, Ланселот поинтересовался:
— Откуда он наш язык знает, не спрашивали?
— Спрашивали. Когда орки только-только на Аваллон нападать начали, увели они с собой какую-то женщину. Съесть, наверное, хотели, но потом, похоже, понравилась она ихнему вождю, и ее оставили в живых. Вот от нее Углук и родился.
— И языку аваллонскому его мать научила?
— Совершенно верно.
Ланселот сцепил кончики пальцев и через некоторое время сказал:
— Итак, ваши догадки подтвердились… Орков и в самом деле кто-то гонит… Интересно, кто?
— Углук так и не смог объяснить. Я думаю, нам самим необходимо это выяснить.
— Хотите послать разведчика через орочьи болота? Это невозможно.
— Ну почему же? Вполне возможно. Мы отпустим Углука. Пусть он передаст другим вождям и шаманам, что мы готовы заключить с ними союз против людей, которые нападают на них с юга…
— ЧТО?!! — Ланселот выпрямился в кресле. — Вы хотите заключить военный союз с орками?!! Против людей?!! Артур, да вы совсем спятили!!!
— Подождите, сэр! Пусть Углук
Ланселот некоторое время смотрел на меня. У меня возникло ощущение, что в силу каких-то непонятных причин я вдруг снова утратил его доверие.
— Хороший план. — Выдавил наконец генерал.
— Разрешите приступать? Я планирую еще некоторое время помариновать Углука в плену. Может, еще чего-нибудь расскажет…
— Приступайте. — Ланселот махнул рукой. Я уже поднялся, чтобы уйти, но он вдруг остановил меня неожиданным вопросом:
— Знаете, что мне в вас не нравится, Артур?
— Что? — Настороженно спросил я.
Ланселот заглянул мне в глаза и проникновенно сказал:
— Вы совершенно не похожи на киммерийца.
Сначала я хотел оскорбиться, но на пути к своей заставе немного остыл и понял: генерал вовсе не хотел меня обидеть. Я ведь и в самом деле не похож на своих родичей. Нет, внешность у меня (не считая цвета глаз и волос, а также формы подбородка), вполне киммерийская. Но сколько я не пытаюсь думать как они, не получается. Как-то иначе я думаю. Как будто бы внутри моей широкой киммерийской души спрятана какая-то другая душа, совершенно мне неизвестная и непонятная. Откуда она взялась? Да и душа ли это? Может, это голос крови? Если голос крови — кем же был мой отец? Эх, узнать бы…
Углука мы продержали у себя всю зиму. Вытягивали из него информацию, внушали себе и ему, что вполне можем объединиться с орками против «других людей». Углук поначалу не хотел верить, но я убедил его, сказав, что нам невыгодны набеги орков (чистая правда) и что мы хотим их прекратить (тоже правда). Углук задумался.
— И вот поэтому, — продолжил я, — мы готовы с вами объединиться и помочь вам вернуть ваши земли. Но сначала нам нужно узнать, кто же все-таки на вас напал.
Углук хитро посмотрел на меня и спросил:
— А если ваши… с теми? — Он сцепил руки и красноречиво похлопал одной ладонью по другой.
А ведь этот полуорк не так уж глуп! Я презрительно хмыкнул и сказал:
— Чтобы потом их птицы охотились за нашими людьми? Ну уж нет, лучше мы заключим союз с орками. Но сначала мы обязательно должны выяснить, кто это.
Кажется, Углук мне поверил. Так долго мы держали его только потому, что я захотел выучить орочий язык. Мало ли, что с этим полуорком случится. Больно умен. А такие умные, как подсказывала мне моя более худшая, но и более мудрая половина (та самая вторая, глубинная душа), всегда имеют хороший шанс поймать стрелу в горло. Не с той стороны, так с этой.
Орочий язык, кстати, оказался довольно прост в изучении. Всего пара сотен самых необходимых слов, никаких падежей и склонений. Из простых слов составляются сложные, из сложных при необходимости еще более сложные, и так далее. Самое трудное в орочьем языке — это понять, имеешь ли ты дело с одним большим словом или с десятком простых. Для этого нужно научиться мыслить по-орочьи. Вот этому я и учился всю зиму. «Хыр» по орочьи — мужчина, «лядь» — женщина, «хырлядь» — семья, «дык» — пьянящий напиток, «хырдык» — пьяница… Ну и так далее.[1]
Весной Ланселот еще раз вызвал меня к себе и поинтересовался, почему до сих пор не отпустили полуорка. Я объяснил.
— Поторопитесь. — Он показал мне какую-то шикарную рифленую бумагу с гербовой печатью. — Нашему королю надоели все эти набеги и он приказал мне в течении года решить, наконец, «орочий вопрос». Как только просохнут дороги, сюда подтянутся арденские стрелки Джулиана и начнется широкомасштабное наступление. Эти болота превратятся в ад. Так что, если вы, Артур, все еще хотите провести дальнюю разведку, советую поторопиться.
— Так точно, сэр. — Отсалютовал я. — Намек понял. Разрешите идти?
Спустя четыре дня бешенной скачки я добрался до заставы. Углук сидел в своей камере и играл с Никосом в кости. А ведь между прочим, я категорически запретил играть с полуорком в азартные игры! В прошлый раз, когда Никос продулся в чистую, они поставили на кон женщину! Кормят у нас Углука нормально, он даже жирок за зиму набрал, но женского общества ему не хватает. Так Никос договорился с ним, что, мол, если снова продует, из деревни шлюху на полчаса приведет! Хорошо, что я успел остановить это безобразие. Не хватало еще, чтобы по нашим улицам орчата-квартероны бегали…
Выгнав Никоса проверять патрули (это всегда полезно, а когда вернется, пошлю его на очистку оборонительного рва — руководить командой штрафников), я еще раз повторил Углуку то великодушное предложение, которое правительство Аваллона уполномочило меня сделать орочьим вождям, после чего
