— Я совсем на мели.
— Да, тот еще что — эта компания много дает за старые машины. За вашу можете получить тысячу долларов.
— Она не стоит того, Эб.
— Знаю, но тип мне сказал: «Давайте им больше, чем стоят их машины. О цене не беспокойтесь, мы с вами договоримся». Конечно, если вдуматься, так дела обычно не ведутся, но это их идея, и я им мешать не буду.
— Я подумаю.
— Вы заплатите только пятьсот долларов, а остальное будете вносить частями. Этот тип разрешил мне так делать. Он сказал, что пока их интересует, не сколько получать, а сколько продавать.
— Что-то это все мне не очень нравится, — сказал Виккерс. — Вдруг откуда ни возьмись появляется фирма и предлагает совершенно новую модель автомобиля. Да о ней должны были бы кричать все газеты. Доведись мне выпускать в продажу новый автомобиль, я бы заклеил афишами всю страну, поместил броскую рекламу в журналах, привлек телевидение, расставил на дорогах рекламные щиты.
— Вы знаете, я тоже подумал об этом, — кивнул Эб. — Я и сказал тому типу: «Послушайте, вы хотите, чтобы я продавал этот ваш вечмобиль, а как я его буду продавать, если нет никакой рекламы и никто никогда о нем ничего не слыхал?» А он отвечает: они рассчитывают, что качество автомобиля будет говорить само за себя, что нет лучшей рекламы, чем слухи, что они предпочитают не тратиться на дорогую рекламную кампанию, а снизить цену на машину. Он сказал, что клиент не должен платить за рекламную кампанию.
— Не понимаю.
— Конечно, все это кажется довольно странным, — согласился Эб. — Но те, кто делает эти автомобили, думаю, ничего не теряют. Будьте покойны, они не сумасшедшие. А если они ничего не теряют, то сколько же зарабатывают компании, которые за две-три тысячи долларов продают свой железный лом, выходящий из строя после второй поездки? Дрожь пробирает, когда подумаешь, сколько они отхватили.
— Когда получите машины, — сказал Виккерс, — я зайду глянуть на них. Может, и сговоримся.
— Хорошо, — обрадовался Эб. — Вы сказали, что едете в город… С минуты на минуту придет автобус. Он останавливается на углу, возле аптеки, через два часа будете в Нью-Йорке. У них отличные водители.
— Действительно, я как-то не подумал об автобусе.
— Вы уж простите меня за машину, — извинился Эб. — Знай я, что она вам понадобится, непременно бы ее отремонтировал. Там ничего серьезного, но мне сначала хотелось узнать, что вы скажете на мое предложение, чтобы не вводить вас в лишний расход.
Аптека, казалось, стояла не на своем месте. Но, когда Виккерс подошел ближе, он понял, почему у него возникло такое ощущение.
Не так давно скоропостижно скончался старый Ганс, сапожник, и его лавочка, стоявшая рядом с аптекой, несколько недель была закрыта. Теперь ее снова открыли. Во всяком случае, ее витрина была чисто вымыта, чего старый Ганс никогда не делал. В витрине лежали какие-то предметы. Виккерс так спешил рассмотреть их, что, лишь вплотную подойдя к магазину, заметил свежую вывеску: «Технические новинки».
Виккерс остановился перед витриной. На черной бархатной полосе лежали зажигалка, бритвенное лезвие и электрическая лампочка. И ничего больше. Только три предмета. Ни ярлыков, ни рекламы, ни цен. В этом, впрочем, не было никакой нужды: Виккерс знал, что всякий, кто увидит витрину, поймет, чем торгует магазин.
Виккерс услышал негромкое постукивание. Он обернулся и увидел Гортона Фландерса, совершавшего свой утренний моцион. На нем был слегка потертый, но тщательно вычищенный костюм. В руке он держал элегантную эбеновую трость. Виккерс знал, что ни у кого в Клиффвуде не хватило бы духа ходить с тростью по улицам.
Фландерс поднял трость в знак приветствия и подошел взглянуть на витрину.
— Итак, они открывают свой филиал и здесь, — сказал он.
— Похоже на то, — ответил Виккерс.
— Очень странная фирма, — продолжал Фландерс. — Меня она очень заинтересовала. Я вообще весьма любопытен.
— Я не заметил ничего особенного.
— О боже! — воскликнул Фландерс. — Вокруг происходит столько удивительного. Возьмите историю с углеводами. Весьма таинственная история. Вы так не считаете, мистер Виккерс?
— Я как-то не задумывался над этим. У меня столько работы…
— Что-то назревает, — сказал Фландерс. — Уверяю вас.
Автобус спустился по улице, проехал мимо и, затормозив остановился возле аптеки.
— Боюсь, мне придется вас покинуть, мистер Фландерс, — заспешил Виккерс. — Я еду в город. Вернусь к вечеру. Всегда рад вас видеть у себя.
— Благодарю вас, — ответил Фландерс. — Всенепременно зайду.
Глава 4
Все началось с лезвия, бритвенного лезвия, которое никогда не затуплялось. Потом появилась зажигалка, она безотказно работала без кремня и бензина. Затем пришел черед лампочки, которая могла гореть вечно, если только ее не разбивали. И наконец наступила очередь вечмобиля. Сюда же, несомненно, следовало отнести появление синтетических углеводов.
— Что-то назревает, — сказал ему Фландерс, когда они стояли перед лавочкой старого Ганса.
Виккерс уселся возле окна в середине автобуса и принялся размышлять, пытаясь во всем этом разобраться.
Бритвенные лезвия, зажигалки, лампочки, синтетические углеводы и теперь вечмобили — между их появлением явно существовала какая-то связь. Обнаружив ее, найдя этот общий знаменатель, можно было понять, почему появились именно эти пять предметов, а не какие-то пять других, например не шторы, ходули, волчок, самолет и зубная паста. Лезвия необходимы ежедневно, как и лампочки, зажигалки напоминали о себе при каждом закуривании, синтетические углеводы позволили преодолеть кризисную ситуацию и спасли от голода миллионы людей.
— Что-то назревает, — сказал Фландерс, одетый в свой поношенный, но, как обычно, тщательно вычищенный костюм.
По привычке он постукивал своей смешной тростью, хотя по зрелом размышлении в руке мистера Фландерса трость эта вовсе не выглядела смешной.
Вечмобиль будет работать, не требуя смены масла, после вашей смерти перейдет к вашему сыну, а от него — к его сыну, и если прадед купит такую машину, то старший сын его старшего сына унаследует ее. Машина будет служить из поколения в поколение.
Но появление вечмобиля означало гораздо больше. Года не пройдет, как закроются все автомобильные заводы и большинство гаражей и ремонтных мастерских. Это нанесет серьезный удар сталелитейной, стекольной, текстильной и, наверно, еще дюжине других отраслей промышленности.
Можно было не придавать значения вечному бритвенному лезвию, электрической лампочке, зажигалке, но теперь пришло время задуматься. Сотни тысяч людей лишатся работы и, вернувшись домой, скажут родным: «Ну, вот и все. Я потерял работу». И повседневная жизнь семьи будет продолжаться в молчаливом отчаянии, в гнетущей атмосфере страха. Глава семьи станет покупать все газеты, жадно изучая предложения о работе, потом начнет с утра уходить из дома; меряя шагами длинные улицы, он будет обивать пороги крупных компаний, а люди, сидящие там за окошками или столами, будут отрицательно качать ему головой. В конце концов глава семьи с тяжелым сердцем переступит порог одной из небольших контор под вывеской «Синтетические углеводы» и со смущенным видом, какой может быть у
