Не стоило и сомневаться: одного выступления хватило, чтобы убедить самого предубежденного: Жизель – просто клад.
– Я не могу понять, почему он ее продал? – говорила Рози. – Он ведь мог разбогатеть.
– Наверное, он не был ни артистом, ни бизнесменом, – ответил Тэд.
После завтрака он вышел из трейлера и посмотрел на свой стенд. В центре красовалась надпись:
Психологический Стимулятор доктора Стивена
Вокруг висели плакаты, вопрошавшие:
МЕШАЕТ ЛИ НЕРЕШИТЕЛЬНОСТЬ ВАШЕЙ КАРЬЕРЕ?
СПОСОБНЫ ЛИ ВЫ СОСРЕДОТОЧИТЬСЯ?
Или утверждавшие:
МЕТОДИЧНОСТЬ – ВАЖНЕЙШЕЕ КАЧЕСТВО УМА
СПОСОБНОСТЬ ПЛАНИРОВАТЬ ВЕДЕТ К УСПЕХУ
ЕСЛИ ЕСТЬ ХВАТКА – ВСЕ ДЕЛА В ПОРЯДКЕ!
Или советующие:
ОПРЕДЕЛИТЕ СВОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ
МОБИЛИЗУЙТЕ УМ И ДЕЛАЙТЕ ДЕНЬГИ
ПЛАНИРУЙТЕ СВОЕ ПРОЦВЕТАНИЕ
Впервые этот набор фраз ему не понравился. Впервые же он испытал потрясение, представив, сколько монет в полкроны ему удалось получить в обмен на Всесильный Знаменитый Единственный в Мире Ментальный Тонизатор.
– Можно спокойно выкинуть все это, – сказал он. – Нужен шатер со сценой и скамейками.
Затем он вернулся в трейлер и вывел из него Рози.
– Мне нужно подумать, – объяснил он. – Нужно придумать тексты объявлений и рекламы. И купить тебе новое платье для выступлений.
Пробное выступление состоялось через несколько дней перед требовательной аудиторией, собранной из представителей актерского ремесла. Она включала Джо Диндела, широко известного под именем Эла Манифико из Манифико, и его двадцать львов-людоедов; Долли Брэг, или цыганку Клару; Джорджа Хэйторпа, владельца тира «Парень Не Промах»; Перл Верити (в девичестве – Джэдд), Единственную в Мире Истинную Трехногую Женщину, а также многих других.
Шатер был не так велик, как хотелось бы Тэду, – всего на шестьдесят сидячих мест, но он надеялся, что это временное неудобство. Тэд появился перед занавесом и заговорил так, будто обращался к огромной аудитории. Речь его была выдержана в испытанном стиле преувеличения. Прозвучала завершающая фраза: «А теперь, дамы и господа, я представляю величайшее, невероятнейшее чудо животного мира – ЖИЗЕЛЬ!» – и шатер взорвался аплодисментами.
Окончив речь, Тэд ушел налево. Теперь, когда занавес раздвигался, он обернулся, протягивая левую руку к центру сцены. Рози, торопливо закрепив занавес, вышла с другой стороны, остановилась, согнув колени в подобии реверанса и к центру сцены правую руку.
Между ними стоял мольберт с большой стопкой белой бумаги. Рядом с ним, на квадратном столике с красной скатеркой, сидела Жизель. Она была одета в платье ярко-желтого цвета и маленькую женскую шляпку с завитком красного пера. На мгновение она откинула подол в сторону и с усердием почесалась.
Улыбки Рози и Тэда были заученными и никого не могли ввести в заблуждение. Всего несколькими минутами раньше Рози решительно отказалась надеть новое платье, которое он для нее придумал.
– Мне все равно, – сказала она. – Я говорила тебе, что не надену – и не надену. Можешь одевать свою грязную обезьяну как хочешь, но меня ты не заставишь одеваться, как она. Как ты можешь просить об этом! Слыхано ли, чтобы муж одевал свою жену, как обезьяну?
Напрасно Тэд убеждал ее, что она не так его поняла. Рози уже решила. Она выйдет в костюме, в котором обычно раздавала бутылочки с Психологическим Стимулятором, или совсем не выйдет. Тэду это уничтожало весь тщательно продуманный эффект. К сожалению, ее коричневая кожа была почти такого же оттенка, как мех Жизели, – ну просто совпадение.
Тэд, еще несколько раз похвалив свою протеже, перешел к мольберту и встал около него, лицом к публике. Подошла Рози, подвинула столик с сидящей на нем Жизелью к мольберту и что-то дала обезьянке. Почти одновременно с ее поклоном и улыбкой и прежде чем она успела вернуться на место, Жизель вскочила на ноги, левой рукой взялась за мольберт сбоку, а правой начала быстро рисовать. Среди зрителей раздалось удивленное бормотание. Ее манеру не одобрили бы в художественной школе, в работе был определенный обезьяний оттенок, ранее не встречавшийся в этой теме у других, но окончательное сходство с Тэдом было бесспорным. Из-за крайнего удивления аплодисменты раздались не сразу, но прозвучали они совершенно искренне.
Тэд оторвал лист и отошел в сторону, грациозно помахивая, чтобы Рози заняла его место. Она встала на его место с решительно застывшей улыбкой. Тэд прикалывал рисунок со своим изображением к заднику сцены, а Жизель снова рисовала. И на этот раз сходство было поразительным, хотя в большей степени проявилось сходство с обезьяной. Тэд чувствовал, что Рози не зря отказалась надевать это платье. Несмотря на это, смех публики подействовал на Рози, едва не испортив ее профессиональную гримасу.
– А теперь я приглашаю кого-нибудь из зала, – провозгласил Тэд.
Первым откликнулся Джо Диндел. Массивный и сильный, он поднялся на сцену и принял у мольберта одну из своих великолепных поз в стиле Эла Манифико. Тэд продолжал болтать, пока Жизель рисовала. Она не нуждалась в уговорах. Как только один лист отрывали, она начинала следующий, как будто чистая бумага была призывом рисовать в промежутках между клиентами. Раз или два Тэд давал ей закончить, демонстрируя, что она могла рисовать не только то, что видела, но и повторять по памяти. К концу представления сцена была украшена портретами всех присутствующих, которые собрались вокруг Тэда, пожимая ему руку, предсказывая потрясающий успех и разглядывая Жизель так, как будто они еще сомневались в увиденном. Единственная, кто держалась немного в стороне во время последовавшего торжества, была Рози. Она сидела, отпивая из своего бокала, и говорила очень мало. Время от времени она хмуро и испытующе поглядывала на поглощенную собой Жизель.
Рози не могла понять, потому ли ей не нравится Жизель, что она была неестественна, или потому, что она была слишком естественна. И то и другое, по ее мнению, было достаточной причиной для неприязни. Жизель была аномальной, странной, и было естественно так относиться к чему-то странному, исключая таких, как Перл, которых хорошо все знали. С другой стороны, некоторые откровенности, которые обычны скажем, у собак, вызывают замешательство, если они касаются созданий, особенно созданий женского пола, которых провидение удостоило участи быть пародией на божественную форму. К тому же еще и поведение Жизель. Это правда, что обезьяны часто хихикают, и верно, что, по закону вероятности, эти смешки могут быть не ко времени, но все же…
И все равно Жизель стала третьим обитателем трейлера.
– Она принесет нам тысячи фунтов, а это значит, что она и для других, стоит таких денег, – говорил Тэд. – Мы не можем допустить, чтобы ее у нас увели. И не можем допустить, чтобы она заболела. Обезьянам нужно жить в тепле.
Это было бесспорным, и Жизель осталась.
Начиная с первого представления у Тэда ни разу не возникло сомнений в успехе. Он поднял цену билетов с одного шиллинга до полутора, а затем и до двух, а стоимость рисунка Жизели – от полукроны до пяти шиллингов, причем число зрителей не уменьшалось. Он начал переговоры относительно шатра
