— Невежливо, — сказала она довольно холодно.
— Да уж, — прозвучал рядом похожий голос. Посередине машины оказалось еще три рыбки. Хаос
пытался их проглотить. Каждый раз, когда темнота сталкивалась с блестящей чешуей, она сжималась как будто от боли и начинала рассеиваться. В это время Френк услышал:
— Привет, папка!
ГЛАВА 19
Легкий ветерок очистил машину от Хаоса. Френк поспешно схватился за руль и нажал на тормоз. Никакие чудеса не спасли бы их, если бы они свалились с плато. Чьи-то когти и шершавые языки в бессильной ярости скреблись по стеклам. В машине осталось только несколько облачков Хаоса, и ангельские рыбки методично их уничтожали. Френк взглянул на высокого молодого человека, который стоял позади:
— Стивен?
Нежданный гость улыбнулся:
— Извини, папа, что я покинул вас и так долго отсутствовал, но я хотел кое-чему научиться, прежде чем вернусь.
Френк не верил своим глазам. Вместо толстого неуклюжего десятилетнего мальчишки перед ним стоял красавец-ковбой. На нем был замшевый жилет с бахромой на боках. Под ним голубая с красным рубаха с жемчужными пуговицами. Голубые джинсы, пояс из змеиной кожи и такие же ботинки. Ботинки и пуговицы были отделаны золотом. На голове ковбойская шляпа. На поясе кольты с ручками из слоновой кости. Рядом висело скрипучее лассо.
«Мальчишка всегда мечтал стать ковбоем», — усмехнулся про себя Френк.
— Я знаю, что дети растут быстро, но чтобы настолько, я вижу впервые, — сказал Флука.
Стивен улыбнулся. Похоже, что вместе с излишним весом исчезли медлительность и нерешительность. Мальчик изменился не только внешне, но и внутренне.
— Мне помогла обуляция.
— Что это за чертовщина? Расскажи мне наконец, — потребовал Френк.
Стивен сдвинул шляпу на лоб:
— Это довольно трудно описать, но можно представить как опыт, который накапливается в путешествиях, вроде того, как вы читаете книгу и сами участвуете в действиях, которые описываются, но только все происходит на самом деле. Это помогает быстро взрослеть и мужать. Я был в очень многих Линиях Существования, папа, и у меня были прекрасные проводники, — Стивен указал на рыбок. Затем он посмотрел в лобовое стекло:
— Похоже, разразился кризис. Действительность под угрозой. Надеюсь, приобретенный опыт поможет победить силы зла.
— Кто-то поет, — сказала одна рыбка.
— И поет очень красиво, — ответила другая.
— Это восстановит силы Прядильщика, — отозвалась третья. — Мы должны задержать Хаос как можно дольше, чтобы дать возможность певице закончить свое дело.
— Мы как раз пытались это сделать, но все это похоже на сражение с дымом.
— Вы делали все правильно, — сказала оранжевая рыбка. — Хаос боится стали. А алюминия — больше всего. Поэтому мы тоже можем помочь.
— Что делать сейчас?
— Поезжайте, — ответили рыбки.
Выглянув из окна, Френк увидел, что Хаос, к сожалению, продвигался. Он уже был посредине плато. Черные языки величиной с дерево подбирались к музыкантам. Френк подъехал слишком близко к краю, но им нужно было место для разгона. В этот момент хлопнула дверь и Френк увидел Стивена перед машиной. Он влез на передний бампер и схватился за сверкающее лассо. Он раскручивал веревку над головой. Она становилась все больше и больше, и ее рост сопровождался грохотом проносящегося мимо скорого поезда. Испустив громкое «Я-х-ху-у», Стивен послал огромную петлю в надвигающуюся черноту. Петля аккуратно обвила центральную гигантскую фигуру. Когда Стивен стал затягивать петлю, Хаос так зарычал, что под ними закачалась земля. Стивен затягивал до тех пор, пока Хаос не стал совсем маленьким, не более двух дюймов в диаметре. Он был похож на крошечный черный блестящий обсидиановый камушек, но сопротивлялся с бешеной злобой.
Стивен схватился одной рукой за антенну и намотал лассо на руку:
— Вперед, отец!
— Да, время ехать, — хором подтвердили рыбки.
— Ехать, но куда?
— Назад, по той дороге, по которой приехали сюда. Назад, через Исчезающую Точку.
— Какая странная веревка, — сказал Френк, глядя на лассо сына.
— Веревка? — с недоумением переспросила оранжевая рыбка. — Вы недооцениваете сына. Это не веревка, а суперструна.
— Что значит суперструна?
— Суперструна чуть больше чем атом в ширину, но длиной в несколько миллионов световых лет. Ее гравитационная сила за пределами вашего понимания. Все суперструны были созданы вместе с космосом и они необходимы для соединения всего сущего. Некоторые из них прочнее Линии Прядильщика и, конечно, пользоваться ею могут только чрезвычайно сильные и опытные люди.
— Как Стивен? — удивился Флука.
— Да, он опытный обулятор и прекрасно учился, — ответила третья рыбка.
Хаос гремел и завывал. Он сотрясал скалы каньона так, что камни величиной с небоскреб летали вокруг, словно консервные банки, но он не мог высвободиться или разорвать суперструну.
Сжав зубы и чувствуя, как пульсирует в жилах кровь, Френк покрепче ухватился за руль, и, вдавив педаль газа в пол, послал машину в Хаос. Френку даже показалось, что от удара тот содрогнулся.
Солнечный свет стал серебряным. Одновременно песня Маус достигла апогея по высоте и наполненности звука. В этот момент колеса машины отделились от земли и ее подбросило вверх, будто мощным порывом ветра. В последнюю секунду Френк увидел глаза Хаоса: желтые, как гниющая вода. Теперь они летели прямо в лицо Хаосу, и в этот момент Френк потерял сознание.
— Френк? Ты меня слышишь?
Он открыл глаза и увидел Флуку. Тело болело так, будто по нему проехал трактор.
— Отец, ты отличный шофер! — Стивен казался еще больше.
Вместо непривычного ковбойского костюма на нем были чистые джинсы и рубашка с короткими рукавами. «Как легко ему менять наряды», — подумал Френк. Вполне возможно, что Стивену все будет легко.
— Где мы сейчас, сынок?
— Там, где мы должны быть, отец. Снова на нашей Линии Существования.
Френк вдруг насторожился:
— А Прядильщик?
— Маус его успокоила, так что теперь он работает без перебоев.
— Френк?
Он узнал голос жены. Стивен отошел в сторонку.
— Сработало! Спасибо тебе, и Николо, и Стивену, и всем нам. Сработало! Маус успела закончить песню.
— А где она сейчас? — Френк посмотрел вокруг. В доме на колесах творилось что-то невообразимое.
Продукты, салфетки, миски, ножи, вилки были разбросаны по всем углам. Правда, это было неудивительно, если вспомнить последний полет. Стекла треснули
