руками и кричат: «Привет!» А когда те оглядываются, мы хохочем как сумасшедшие. И вроде как мы уже подружились, сидим, обнимаем девчонок покрепче.
Скорость у нас что надо.
Миновав Френкстон, Сэм сворачивает на проселочную дорогу и въезжает в заросли.
— Это еще зачем? — громко спрашивает пигалица.
Остальные девчонки затихают и переглядываются.
— Прогуляемся в зарослях, — говорит Сэм.
— Черта с два! — говорит девчонка впереди. — Мы из машины не двинемся.
— А почему не пройтись? Что тут плохого? — говорит Сэм.
— Все, — говорит его девчонка и отодвигается от него.
Сэм останавливает машину среди деревьев и этак по-хозяйски говорит:
— Вытряхивайтесь! Немного разомнем ноги, и все.
— Сам вытряхивайся! — говорит его девчонка, а та, что у меня на коленях, говорит:
— За кого он нас принимает?
Я ее целую, она отворачивается, вырывается и кричит:
— А ну брось!
Сэм начинает лапать девчонку впереди, девчонка Теда визжит, Тед говорит:
— Подумаешь, есть из-за чего визг поднимать.
А та, что у меня на коленях, говорит:
— Да он у вас штучка!
— Симпатичный такой, — этак ехидно говорит девчонка посередине. Она у нас без пары — в нагрузку. Из себя неказистая, одно слово — пигалица.
Девчонка Сэма начинает его отчитывать.
— Мы не потаскушки какие-нибудь, понятно? — говорит она. — И я тебе не рояль. Разыгрывай свою музыку на руле машины.
— Ну и язычок у твоей подружки, прямо бритва, — говорю я своей девчонке.
— Да! Она у нас штучка, — говорит та.
А пигалица говорит:
— Хороша компания — нечего сказать!
— А ну-ка заткнись, — говорит Сэм, поворачиваясь к ней.
Вот это уж не по мне.
— Не хватай через край, Сэм, — говорю я ему.
— Он уже давно через край хватил, — говорит его девчонка и морщит нос, как будто от Сэма разит виски.
— Ну и что? — говорит Сэм.
— А то, что пораскинь мозгами! — говорит она.
— Вот жалость-то — бензин у нас кончился, — говорит Сэм.
Девушки смотрят на него разинув рот, видно, пытаются понять, правда это или нет.
— Кончился бензин? — говорю я. — Да ведь у тебя в городе четыре галлона было.
— Вот потеха! — говорит Сэм, подмигивая мне. — Она просто хлещет бензин. Ну, ни капли не осталось.
— Что это значит? — спрашивает пигалица. — Ты, видно, ждешь — мы домой пешком пойдем?
— Ничего я от вас, девчонки, не жду, — говорит Сэм и смеется.
— Он это так, шутит, — говорю я своей девчонке.
— Шучу? — говорит Сэм. — Да? А ну, дорогуши, выкатывайтесь! Нам охота спокойно выпить в мужской компании.
Девчонки начинают говорить все разом. Долговязая впереди разделывает Сэма под орех.
— Была бы у меня такая морда, как у тебя, — говорит, — я бы со всеми бульдогами в округе передралась. Смотреть тошно! Пешком домой? Да с удовольствием! — И она выскакивает из машины. Остальные девчонки — за ней. Я тоже.
— Я иду с вами, — говорю.
— Не валяй дурака, Пит, — говорит мне Сэм. — Полезай обратно.
— Пошел к черту, — говорю.
Тед забеспокоился:
— Будет тебе, Пит.
— И ты катись к черту, — говорю я ему.
Девушки собрались в кучу и о чем-то спорят. Пигалица оперлась на заднее крыло машины и слушает.
— Не компанейские вы девчонки, вот в чем беда, — говорит Тед.
— А вы небось думали — вот дешевки попались? — говорит девчонка, что сидела у меня на коленях.
— Ничего такого я не думал, — говорю я, имея в виду ее.
— Послушайте, давайте дружить, — говорит Тед.
Пигалица высовывает голову из-за машины и говорит:
— По-вашему, дружить — значит с вами спать, не иначе.
Она у нас в нагрузку — пары у нее нету.
— Это с тобой-то спать? — рявкает Сэм. Оглядел ее с головы до ног да как загогочет.
— Клопы всегда бегут от чистой постели, — говорит пигалица.
— Чего мы здесь стоим? — спрашивает долговязая. Пошли.
— В Френкстоне сядем на поезд, — говорю я.
— Не валяй дурака, Пит, — опять говорит Сэм.
— Пошел к черту, — говорю я. — Идемте, девочки!
— Ну ты и штучка! — говорит та, что сидела у меня на коленях.
Мы трогаемся через заросли, а Тед и Сэм принимаются за бутылку. Пигалица заставляет нас идти лесом. Не хочу, мол, чтобы они обогнали нас на шоссе.
Через час мы во Френкстоне. Девчонки еле ноги тащат. Фу, черт! Не хватает одного шиллинга на билеты. Я говорю:
— Девчонки, не хочется, конечно, вводить вас в расход, но у меня не хватает шиллинга. Если у вас сейчас найдется, завтра отдам.
Пигалица достает шиллинг.
— Стоит рискнуть ради такого случая, — говорит она.
Я, значит, покупаю билеты. Тут как раз и поезд, и девчонки плюхаются на сиденья.
Долговязая заводит разговор.
— Эти парни с деньгами все на один манер. Обязательно норовят вас поэксплуатировать. Это уж точно. Я про это самое в книжке читала. Ну подождите, вот мы возьмем в свои руки средства воспроизводства, — говорит она.
— Тогда нам и не нужны будут мужчины, — говорит девчонка Теда.
— Как это? — говорит долговязая.
— Ну, чтобы рожать детей и всякое такое, — говорит та.
— Дети тут ни при чем! — говорит долговязая. — Я про то, что эти парни с деньгами вытворяют. Тот малый решил, что мы гулящие! Только потому, что у него машина, а у нас нету.
Мне нравится эта девчонка.
— Ты это в самую точку. В пору вернуться и взгреть его, — говорю я.
— Это называется «дух бунтарства», — говорит долговязая. — Хороший признак.
— У меня сейчас полным-полно таких признаков, — говорю.
— Слишком поздно, — говорит долговязая. — Надо было нам всем взгреть его на месте.
— Пока вы там трепались, я побунтовала малость, — говорит пигалица. — Распилила покрышку у него на заднем колесе — ножовку из машины взяла. Камера лопнула как воздушный шар.
Ну, дела! Мы так и ахнули. А потом как прыснем — чуть сами не лопнули!
