тотчас самому ринуться в наступление, то незачем пускаться в рассуждения об искусстве держать удар, поскольку держать, увы, нечего. Когда Ояма бил быков в лоб, те валились наземь и не помышляли о реванше, а когда Коичи Тохэй, уже будучи маститым дзюдоистом, в ответ на приглашение Уесибы «атаковать любым способом» попытался его схватить, то с удивлением осознал себя лежащим на татами, и притом никак не мог вспомнить, каким образом он занял горизонтальное положение.
Подобных увлекательных историй существует великое множество, но все они укладываются в простую схему — подлинное мастерство всегда молниеносно и однозначно, вариантов нет, а реальная схватка с реальным мастером заканчивается, не успев начаться.
Когда сегодня такое количество школ гордо объявляют себя практикующими «полный контакт», тем самым они признаются либо во лжи, либо в явной неэффективности своих методик тренировки. Действительно полный контакт при правильной (то есть традиционной) реализации несет увечья и смерть, что, конечно же, абсолютно недопустимо.
Конкретная техника не играет при этом особой роли, так как любые перемещения своего тела в пространстве легко заполнить тем или иным содержанием, четко поставив перед собой соответствующую задачу — «чего я хочу?» Научиться, грубо говоря, бить морды? Убивать? Подтянуть здоровье и привести в гармонию тело и дух? В зависимости от цели придется подобрать соответствующие ей методы и настроиться на более или менее длительный период вроде бы безрезультатных занятий, пока идет процесс внутреннего накопления и сортировки материала, который когда-нибудь, в единый миг (а это всегда происходит именно так) не обернется новым качеством. Специально для тех, кто охоч до «тайных знаний» и волшебно эффективных «секретных» приемов, овладев которыми в кратчайший срок, можно без особого труда сделаться грозным бойцом, хотелось бы привести старинную вьетнамскую притчу.
Один юноша был прямо-таки помешан на изучении упражнений. Не было учителя, которого он не замучил бы своими расспросами, не было приема, который бы он не отрабатывал. И вот, после многих лет занятий он решил, что постиг все существующие приемы, и отправился странствовать, чтобы найти равного себе и померяться с ним силами. Забрел он как-то в лес и увидел старика, который, не замечая ничего вокруг, наносил удары кулаком по дереву — то быстро, то медленно, то сильно, то слабо. И так все время без перерывов, без устали. Удивившись, юноша подошел к старцу.
— Дедушка, чем это вы занимаетесь?
Не прекращая своего дела и даже не обернувшись, старик спокойно ответил:
— Отрабатываю удары, сынок.
Обрадовавшись, будто он напал на клад, юноша подошел поближе и торжественно произнес:
— Остановитесь, дедушка! Испробуйте лучше на мне свое искусство!
— Можно. Не будем терять слов!
И вот два бойца стали друг против друга. Первый стоял прямо и твердо, как дуб, второй же легко передвигался, проделывая сложные красивые движения.
— Держись! — крикнул вдруг старик и с быстротой молнии нанес молодому удар в грудь, от которого тот свалился на землю. Считая, что поединок закончен, старик повернулся к дереву и продолжал молча бить по стволу, словно бы ничего не произошло. Юноша пришел в себя, поправил одежду и почтительно обратился к старику:
— Скажите, каким приемом вы меня свалили?
— Какой там прием! Отрабатывай лучше удар — он должен быть быстрым и сильным. Ударишь быстро — попадешь в цель, ударишь сильно — собьешь с ног!
Здесь и кроется простой секрет, в котором, как в волшебном зеркале, отражается самая суть традиционного понимания техники и тактики поединка. К сожалению, этот испытанный веками путь показался сегодняшним адептам кулака слишком примитивным, а потому скучным. В ходу принципы, которые исповедовал наш юноша, то есть процесс направлен не вглубь, а как бы вширь, и рассчитан на увлекательное постижение все новых и новых приемов, связок, комбинаций и техник. Ничего плохого или зазорного в этом нет, и большинство из нас занимается, скажем прямо, ради удовольствия. Это не более чем хобби, без претензии на достижение каких-то великих рубежей. Нужно лишь не обманывать себя и отчетливо сознавать, что тем самым мы получаем в руки деревянное ружье, не способное защитить в минуты опасности, но очень похожее на настоящее.
Может быть, ответ на наши сомнения заключается в строчках из «Дао Дэ Цзин»:
Однако там же читаем:
Увы, чаще всего дорога к простому пролегает через непростое, и, как гласит древняя пословица, «чтобы расслабиться, нужно вначале напрячься, а чтобы напрячься, нужно сначала расслабиться». Кстати, любопытно — почти все создатели «мягких» гуманных школ в юные годы прошли через сущий ад традиционных силовых стилей, и были очень даже не слабы физически. Например, тот же Морихэй Уесиба: сравните фотографии почтенного умиротворенного старца с его же изображениями в молодости, где с пожелтевшей бумаги огненным взором глядит литой молодец, — то ли гиревик, то ли культурист.
Если уж вы избрали для изучения какой-либо традиционный, то есть жесткий и реалистичный, стиль (с оружием ли, без него), никогда не пытайтесь деформировать технику, умягчать ее и приспосабливать под нынешние реалии. Она рождена в иных условиях и с иными целями, ей нет и не может быть места в современном спорте, иначе чемпионаты венчались бы похоронами.
Коль скоро каратэка целенаправленно и осознанно оттачивает тысячекратными повторениями априори фатальный для противника удар, он никогда не должен в угоду правилам поединка или чему-либо иному менять и сдерживать наработанного рефлекса, иначе в действительно критической ситуации подобное разночтение сослужит ему дурную службу. Если вы не согласны с таким подходом или он вступает в противоречие с вашими моральными установками, тогда вообще нет смысла практиковать традиционные стили, а стоит подумать о своей реализации на спортивном поприще.
В давние времена никаких побед «по очкам» не признавали, и заурядный поединок двух мастеров чаще всего завершался смертью или инвалидностью одного из них — во избежания проблемы скверного судейства. Этот своеобразный обычай в известной степени способствовал воспитанию миролюбия и вежливости в отношениях между людьми, поскольку заставлял постоянно контролировать собственное поведение и речь. За развязные манеры, за длинный язык приходилось отвечать полной, подчас высшей, мерой. Привыкший давать волю гневу и рукам долго не жил, так как даже вполне квалифицированный задира рано или поздно нарывался на гораздо более искушенного бойца, а подбитым глазом дело не ограничивалось.
Какому-нибудь психоаналитику было бы любопытно именно в такой плоскости поискать причины того, почему пресловутая японская вежливость никоим образом не присуща россиянам. Ну чем на протяжении всей нашей истории рисковал буйный мужик, ввязываясь в драку с себе подобными? Об этом очень любят рассуждать приверженцы «русского стиля», живописуя сцены стеношных боев, которые якобы велись по строгим правилам — «лежачего не бить», «в спину и ниже пояса не бить», и так далее. Вполне
