больше нельзя. Я быстро опустился на колени, и кусты совершенно укрыли меня. Но мы забыли о крестьянской девушке. Увидев принцессу, она, то ли желая прославиться, то ли получить крону-другую из рук самой Флавии, кинулась к ней навстречу и закричала.
— Мадам! Его величество здесь, за кустами! Если желаете, я проведу вас к нему!
— Что ты мелешь, дитя мое? — вмешался Стракенц. — Король ранен и лежит в замке.
— Верно, сэр. Я знаю, что он ранен. Но он не в замке, а тут. И с ним граф Фриц, — не сдавалась девушка.
— Или он находится в двух местах, или у нас два короля, — сказала Флавия. — Не понимаю, как мог король попасть сюда?
— Он гнался за каким-то господином, мадам. Он догнал его, и они бились, пока не подъехал граф Фриц. Другой господин отнял у меня лошадь и ускакал. А король остался здесь, и граф Фриц тоже здесь. А разве в Руритании есть еще кто-то, похожий на короля, а, мадам?
— Нет, дитя мое, — тихо ответила Флавия и вручила девушке монетку. — Проводи меня, я хочу поговорить с этим господином.
Она уже собиралась выйти из кареты, но в этот момент со стороны замка подъехал Сапт. Увидев принцессу, он почувствовал, что происходит нечто странное, и решил вмешаться.
— Мадам! — громко воскликнул он. — Спешу сообщить вам, что его величество вне опасности и мы все ухаживаем за ним, как можем!
— Он в замке? — спросила Флавия.
— Где же ему еще быть, мадам? — почтительно поклонившись, ответил Сапт.
— А вот эта девушка утверждает, что он там, за кустами, а рядом с ним — граф Фриц.
Сапт с удивлением взглянул на молодую крестьянку.
— Ох уж этот народ! — сокрушенно заметил он. — Стоит им увидеть знатного господина, и они уже воображают, что это король.
— Ну, тогда, мадам, — упорствовала крестьянка, — тот господин и король похожи, как две капли воды.
Сапт постарался изобразить крайнее удивление.
— Мне надо взглянуть на этого человека, — сказал Сапт.
— Нет, я сама хочу на него поглядеть, — возразила принцесса.
— Тогда пойдемте вместе, — шепнул Сапт.
Прочтя какое-то предостережение в глазах Сапта, Флавия попросила маршала подождать. Затем они с Саптом подошли туда, где спрятались мы с Фрицем. Заметив их, я сел и прикрыл лицо руками. Я не мог посмотреть ей в глаза. Фриц ободряюще похлопал меня по плечу.
— Что бы вы ни хотели сказать, говорите тихо, — сказал Сапт.
Не успел он отдать эту команду, как раздался громкий крик Флавии.
— Это король! — воскликнула она, и в голосе ее радость мешалась с тревогой. — Вы ранены, Рудольф?
Опустившись передо мной на колени, она отвела мои руки от лица, но я все равно не смел взглянуть на нее.
— А теперь, — строго сказала она Сапту, — будьте любезны объяснить: зачем вам понадобилось меня разыгрывать?
Никто из них ничего не ответил, да и что мы могли сказать в свое оправдание? Впрочем, похоже, Флавию не очень-то интересовал ответ Сапта. Забыв о нем и о Фрице, она обвила мою шею руками и поцеловала меня. И тут раздался хриплый шепот Сапта:
— Не надо его целовать, мадам. Он не король.
Флавия на мгновение отпрянула от меня, потом еще крепче обняла.
— Я люблю его! — негодующе возразила она. — Неужели вы воображаете, что я могу его с кем-то спутать?
— Но это не король, — повторил Сапт, и я заметил, что у Фрица на глаза навернулись слезы.
Флавия тоже заметила это и поняла, что ее не разыгрывают.
— Но как же так? — воскликнула она. — У него лицо короля, на пальце он носит кольцо короля и мое кольцо. Нет, это Рудольф, и я люблю его!
— Вы правы, мадам, — сказал старина Сапт. — Это Рудольф, которого вы любите, но он не король. Король в замке, мадам. А этот господин…
— Посмотрите на меня, Рудольф! — сказала принцесса. — Посмотрите мне в глаза, — повторила она и сжата ладонями мое лицо. — Как вы можете позволять им мучить меня? Что они такое мне говорят?
И я посмотрел ей в глаза.
— Да простит меня Господь, мадам, — сказал я, — но я действительно не король.
Она еще крепче сжала мое лицо руками и разглядывала его так внимательно, словно хотела запомнить каждую черту. Я не мог произнести ни слова и тоже, не отрываясь, смотрел на нее. Сначала она глядела на меня с удивлением, затем с сомнением и, наконец, с ужасом. Вдруг руки ее разжались. Она повернулась к Сапту, затем к Фрицу, потом снова взглянула на меня. Еще мгновение спустя она покачнулась и упала в мои объятия. Я обнял ее и едва не вскрикнул от боли в руке. Но я тут же забыл о ране. Я прижал к себе Флавию и крепко поцеловал в губы.
Сапт дотронулся до моего плеча. Я встретился с ним взглядом и бережно опустил Флавию на траву. В душе я проклинал тот миг, когда Фриц спугнул Руперта. Пронзи он меня мечом, он бы избавил меня от тоски, которая и по сей день не оставляет меня.
Глава XXI. Если бы любовь правила миром…
Остаток дня мы с Фрицем провели в чаще леса, куда углубились после того, как Сапт и принцесса уехали. Лишь с наступлением темноты Фриц решился отвести меня в замок. Теперь моим пристанищем стала недавняя темница несчастного короля. Несмотря на сражение, в котором мне пришлось лишить жизни двоих, меня сейчас не пугали призраки. Вообще все это спустя сутки представлялось почти нереальным. «Лестницу Иакова» уже успели убрать; вокруг стояла умиротворяющая тишина, а через ров я видел, как мирно светятся окна комнаты, в которой выздоравливает король. Я опустился на ложе перед окном и неподвижно смотрел на черную воду во рву. Так продолжалось до тех пор, пока Йоханн не принес мне ужин. Йоханн еще не оправился от раны; это было видно по его бледному, осунувшемуся лицу. Йоханн рассказал, что король уже вполне сносно себя чувствует. От него же я узнал, что принцесса благополучно добралась до дворца. Вскоре после этого маршал Стракенц отбыл в Стрелсау, а принцесса, король, Сапт и Фриц долго о чем-то беседовали.
Черного Майкла уже положили в гроб и отнесли в часовню, где неотлучно дежурила Антуанетт де Мобан. Йоханн рассказал и о том, какие слухи ходят за стенами замка. Одни утверждали, что узник умер. Другие считали, что он жив, но скрылся. По мнению третьих узник был тайным другом, который отстаивал интересы короля где-то за границей. Четвертые говорили, что узник раскрыл коварный замысел герцога, и потому тот его захватил в плен. И, наконец, находились такие, которые недоверчиво покачивали головами: они, мол, кое о чем догадываются, но ничего не скажут и добавляли, что, вздумай полковник Сапт раскрыть некоторые тайны, вся эта история стала бы гораздо яснее.
Йоханн явно готов был еще долго пересказывать мне городские сплетни, но я отослал его. Мне хотелось побыть одному и немного успокоиться. Подобно большинству людей, переживших сильные потрясения, мне вновь захотелось воскресить события последних дней, и я удивился, в какой причудливый клубок они сплелись. Я слышал, как в ночной тишине над башней замка полощутся два флага. Флаг с гербом покойного герцога приспустили, а вверх вознесся флаг с гербом Руритании. «Еще одну ночь мне суждено прожить под этим гербом», — подумал я и в следующий миг улыбнулся: ко всему, оказывается,
