пастельных тонов.
— Тело вращения готово, — произнесла дверь. — Начинайте интегрирование.
— Что? — удивился Джейто. Ни разу в жизни дверь не просила его «начать интегрирование».
— Мне следует образовать иное тело? — спросила дверь.
— Я хочу, чтобы ты открылась.
Ваза покрылась серебряными и черными волнистыми линиями.
— Вы должны вычислить объем этого тела.
— Как?
— Задайте интеграл. Выберите пределы. Проведите интегрирование. Потребуется компьютер.
— Я понятия не имею, как это делается.
— Тогда я не могу открыться. Джейто поскреб подбородок:
— Я могу вычислить объем коробки. Ваза растаяла, и возникла коробка.
— Начинайте интегрирование.
— Ее объем равен ширине, умноженной на длину и умноженной на высоту.
Коробка и стержень исчезли.
— Откройся, — приказал Джейто. По-прежнему никакой реакции.
Джейто размышлял, злит ли хозяин гостиницы всех своих посетителей подобным образом. Хотя, возможно, Мечтателям нравятся загадки.
— Джейто? — окликнула его дверь.
— Да?
— Так вы хотите войти? Он раздраженно фыркнул:
— А иначе зачем я прошу тебя открыться? Снова появились коробка и стержень.
— Начинайте интегрирование.
— Я уже сделал это.
— По-моему, я зашла в тупик, — призналась дверь. Джейто улыбнулся:
— Так ты испытываешь новую программу?
— Да. Очевидно, она нуждается в доработке. — Дверь скользнула в сторону. — Заходите, пожалуйста.
Вестибюль озарял тусклый свет, исходящий от лазерных картин на стенах. Как только автоматика пола зарегистрировала вес Джейто, раздался мягкий перезвон колоколов. В воздухе поплыли ароматы, волны резких запахов чередовались с нежными.
Стойка хозяина гостиницы представляла собой три концентрических цилиндра, доходившие человеку до пояса. Они были выточены из нефрита, созданного путем молекулярной сборки, как и остальные полудрагоценные минералы, использованные в строительстве Найтингейла. Хозяин гостиницы сидел за круглым столом, расположенным в центре этой конструкции, и читал книгу.
Джейто подошел к стойке:
— Я хотел бы увидеть одного из ваших постояльцев.
Он знал, что женщина остановилась здесь, — эта гостиница была единственной в городе, принимавшей приезжих с других планет.
Хозяин продолжал чтение.
— Эй, — окликнул его Джейто.
Мечтатель по-прежнему был погружен в книгу. Джейто нахмурился, затем вскарабкался на цилиндры и перебрался через них.
— Женщина с другой планеты. Мне нужен номер ее комнаты.
Хозяин гостиницы потер край своей книги, и над ней появилось голографическое изображение танцоров, кружащихся в вальсе под музыку Штрауса.
Джейто вырвал книгу из рук Мечтателя:
— Говори.
Хозяин гостиницы забрал книгу, даже не подняв на него взгляда. За спиной Джейто послышалось жужжание, и шар Мандельброта толкнул его под локоть.
— Я должен ей кое-что, — сказал Джейто. — Она дала мне Сон.
Это привлекло внимание хозяина. Он поднял глаза, изогнув полупрозрачные брови на полупрозрачном лице.
— Вы пришли заплатить за Сон? — Он рассмеялся. — Вы?
Джейто сделал над собой усилие, чтобы не заскрежетать зубами:
— Вы знаете, что предложить плату необходимо.
— Она живет в четвертом номере, — ответил он.
На самом деле Джейто не ожидал ответа. Но, по-видимому, неписаные законы торговли Снами оказались сильнее отвращения, испытываемого хозяином при разговоре с крупными, непрозрачными людьми.
На верхние этажи вела старомодная лестница. Когда Джейто начал подниматься по ступеням, на стенах возникли голографические картины, наполнявшие пространство красками. Он оглянулся и увидел, как картины тают у него за спиной и лишь несколько светлых искорок еще продолжают танцевать в воздухе, словно следы, оставляемые элементарными частицами в древней пузырьковой камере.
Когда он постучал в дверь четвертого номера, никто не ответил. Он постучал снова. Никакого ответа.
Джейто повернулся, собираясь уйти, но в этот момент за спиной у него раздался щелчок. Оглянувшись, он увидел в дверях женщину-астронавта; свет, лившийся из комнаты, мерцал на золотистых кончиках ее взъерошенных волос. На женщине были серые сапоги до колена и светло-голубой костюм, облегавший фигуру. Костюм оживляли только четыре золотых кольца — по два на каждом плече. Сапоги были украшены трубками, тянущимися от каблука до верхней части голенища, — старомодно, но красиво.
— Да? — произнесла она.
Джейто проглотил ком в горле, предчувствуя, что сейчас нарвется на отказ. Он попытался сочинить какое-нибудь подходящее вступление, которое успокоило бы ее, возможно, заинтриговало или даже увлекло. Но у него получилось лишь дрожащее:
— Я пришел увидеться с вами. Невероятно, но она отступила, давая ему дорогу:
— Заходите.
Комната была приятной, с золотистыми занавесками на окнах и изящной кроватью, которая выглядела так, будто с нее только что поднялись.
Джейто замялся:
— Я не разбудил вас? Я могу прийти позже.
— Нет. Все нормально.
Она указала на небольшой столик, сверкавший металлическими деталями. Подставка с желобками поддерживала два диска; верхний, с разрезом от центра к краю, плавно перетекал в нижний — такой стиль был обычным в Найтингейле.
Единственным объяснением, которое Джейто удалось вытянуть из Мечтателей, было: «Римановы листы». Он поискал это слово в библиотеке и нашел туманное сочинение о теории комплексных переменных, которая, по-видимому, описывала, каким образом листы выражают математическую функцию.
Когда они сели за стол, Джейто поставил перед женщиной свой сверток и произнес формальные фразы:
— Вы дали мне Сон. Я предлагаю вам в качестве вознаграждения свою работу.
Она пристально взглянула ему в лицо:
— Я не понимаю.
— Прекрасный Сон… — «Интересно, — подумал он, — выгляжу ли я таким же смущенным, каким чувствую себя?» — Я могу предложить вам в качестве платы эту вещь. — Сняв обертку, Джейто показал птицу.
Расставаться с ней оказалось тяжелее, чем он ожидал. Но это был долг чести: он обязан женщине, и это единственное вознаграждение, которое он мог предложить.
