руку в карман, достал электронный блокнот и вчитался в символы на крохотном экране.
— Новобранец! — подсказал Пан.
— Точно! — с облегчением подтвердил Кратет. — Тот человек… который в форме… он… как его… — он снова покосился на зажатое в кулаке устройство, — как это будет…
И парень, отчаянно жестикулируя, разразился мешаниной незнакомых слов, некоторые из них напоминали рычание дерущихся из-за кости голодных псов.
— Вербовщик? — спросил Брук, только чтобы прекратить мучения бедняги.
— Да, да! — с жаром воскликнул Кратет. — Вербовщик! Он сказал… люди вступают, чтобы… чтобы… ну, когда одним плохо, понимаешь, которые не могут сами…
Гримасничая и морща лоб, бедолага отчаянно тыкал свой приборчик.
— Помогать! — торжествующе объявил он. — Я — здесь! — он обвел рукой пространство перед собой. — На этой… как ее…
— На Луакари. Ты на Луакари, парень! — вмешался сержант. — А теперь надень маску и помолчи. Еще успеешь стать героем.
Пан подтолкнул Брука.
— Ну? Теперь понял?
— Понял.
— Я слышал, ты фермер?
— Был когда-то, — ответил Брук.
Пан задумчиво посмотрел на него.
— Сколько ты весишь?
— Восемьдесят один.
— А у меня почти девяносто шесть. Говорят, тем, кто тяжелее, трудно привыкнуть к жаре, но я считаю, что я в хорошей форме.
Брук молча кивнул. Он хотел спросить, кто выдумал глупость про то, что люди с большой мышечной массой хуже переносят жару, но раздумал. Служба в Объединенных силах давно обросла мифами, авторов которых было не отыскать.
После недолгого колебания он опустил свой мешок на бетон и уселся спиной к контейнеру. Пан покосился на сержанта, потом тихо, почти шепотом, спросил:
— Тебе как, не страшно?
— Только дураки не боятся, — ответил Брук.
— Вербовщик рассказывал, — сказал Пан, — это как в офицерской школе — заснул, проснулся и уже все знаешь. Все эти военные штуки. И никакой муштры. Говорил, накачают по самую макушку всего за несколько дней. Конечно, тебе это незачем.
— Да, наверное.
Они замолчали. Говорить в тропической маске было неудобно.
Вскоре за ними приехал открытый колесный кар, которым управлял дочерна загорелый солдат в мокрой от пота армейской майке и импровизированных шортах, сделанных из грубо обрезанных форменных штанов. Никакого оружия при нем не было, если только не считать оружием бутылку теплого пива, к которой он время от времени прикладывался.
Новобранцы расселись на откидных лавках, свалили гору барахла посреди кузова, и они покатили. Юркая машинка долго петляла между ангарами и прибыла на сборный пункт, когда солнце уже начало припекать по-настоящему.
Внутри сборный пункт — он же типовой ангар из рифленого пластика — с некоторыми поправками походил на старинный зал ожидания, из тех, что иногда показывают в исторических сериалах. Душный зал без окон был забит рядами кресел и толпами людей в военной форме, полукруглый свод отражал многоязыкий говор; солдаты бродили, сидели, болтали, диктовали письма на невесть как добытые коммуникаторы, рассказывали анекдоты, дремали в обнимку со своими баулами, выстраивались в очереди к туалетным кабинкам.
Задержав дыхание от волнения, Брук поднес служебный жетон к окошечку сканера под надписью «Таможенный досмотр». Считыватель пискнул, и турникет зажег зеленую лампочку.
— Следующий! — едва взглянув на свой планшет, произнес коренастый военный полицейский.
Вот и весь досмотр. Добро пожаловать в Менген, жемчужину Луакари!
Челноки за стеной грохотали, не переставая, в двери, минуя таможенную стойку, вливались все новые солдаты, так что через несколько часов по залу было невозможно пройти, чтобы не наступить на чью-то ногу или не запнуться о прорезиненный мешок. Ждали, когда прибудет транспорт, чтобы отвезти их в лагерь приема пополнений. Все это время Брук провел в полудреме, сидя на мешке и прислонившись спиной к стене.
Время тянулось, как патока. Есть хотелось невыносимо.
На обед им выдали по запаянной в пластик булочке с кусочком ветчины внутри. Проглотив булочку, Брук отстоял длинную очередь к питьевому фонтанчику и до ломоты в зубах напился холодной воды.
Потом был инструктаж. Его проводил немолодой майор с выгоревшими на солнце волосами. Рекруты рядами сидели на своих баулах, а майор расхаживал взад-вперед у стены, засунув большие пальцы за ремень. Говорил он простыми, доступными словами, как обычно говорят люди от земли, так что Брук сразу проникся доверием к этому человеку.
Пару месяцев назад, когда ему прислали повестку, Брук мог выразить свои знания о Луакари в трех коротких фразах: «Это очень далеко», «Там развит туризм», «Это планета с хорошим климатом и редкими аномальными явлениями, главным из которых является так называемый живой туман». Общее мнение сводилось к тому, что Луакари — тепленькое местечко, населенное людьми, все существование которых определяется набором известных клише: море, пляжи, отели и банки. Ни промышленного спада, ни безработицы, уровень жизни — один из самых высоких в человеческом содружестве. Никто не питал к Луакари ни симпатии, ни ненависти. И на вопросы о беспорядках все реагировали одинаково: господи, да нам-то какая разница, это же так далеко! Короче, тоска, зеленая тоска.
Всего за один час Брук узнал много нового о месте своей службы. В армии это называлось «предварительной ориентацией».
Сначала они смотрели красочный голофильм: пляжи, пальмы, воздушные лимузины, небоскребы с садами на крышах. В крупных планах красок было поменьше: демонстранты с плакатами, зубья разбитых витрин и танки на улицах. Потом камера наехала на обугленные тела рядом с искореженным автомобилем. Женский голос за кадром пояснил, что экономическое неравенство территорий и пограничные конфликты с Бератом привели страну под названием Западный Менген на грань гражданской войны, менгенцы живут в накаленной обстановке, а посему Объединенные силы Альянса развернули миротворческую группировку в целях предотвращения эскалации насилия. Присутствие миротворцев и их участие в гуманитарных операциях спасли множество жизней.
После киносеанса майор пояснил увиденное с помощью электронной карты. Районы, которые надежно контролировались правительством, были окрашены в зеленый цвет, районы беспорядков — в черный, зоны пограничных стычек были отмечены темно-красным, а светло-серым — страны, которые придерживались нейтралитета. Пятен было так много, что карта казалась куском камуфляжной ткани.
Новобранцы также узнали, что неделя на Луакари состоит из восьми дней, что создает дополнительную почву для разногласий. Например, в Менгене и большинстве других стран лишний день называют вторым понедельником, а жители Берата предпочитают иметь в календаре два воскресенья. Особый интерес вызвало сообщение о неких раннерсах — мутировавших потомках первой волны колонизации, членов некогда могущественной религиозной секты. Дикари, обликом лишь отчасти напоминавшие людей, обитали в центре аномальной зоны, в районах, граничащих с таинственной Пирамидой. Скрытные, невероятно агрессивные, они жили в пещерах, разводили грибы и выращивали рыбу в подземных озерах. Когда стаи разделялись, происходил передел территорий, и чаще всего экспансия приходилась на земли людей, что привносило немало острых ощущений в жизнь местных жителей, и без того доведенных до отчаяния непрекращающейся гражданской войной.
— В общем и целом перерастание беспорядков в полномасштабную войну мы предотвратили, —
