парте первого ряда. Посадив всех и отметив отсутствующих (оказалось, что присутствуют все), я поднялась из-за стола и сказала:
– Что ж, приятно, очень приятно видеть вас здесь в добром здравии, желающих, можно даже сказать, вожделеющих писать контрольную работу, а то некоторые даже дорогу сюда забыли. Как я уже говорила, у каждого будет свой вариант, в каждом из которых пять задач: две на законы постоянного тока и три на магнитную индукцию. Задачи в каждом варианте разные, я их лично все прорешала, и такого, что условие одно, а только цифирки разные, не будет, – после этого я прошла по классу и раздала всем карточки с заданиями, – ну а я, – произнесла я, вернувшись к доске, – пожалуй, пойду. А то, знаете, как бывает, живёт человек в городе, дышит выхлопными газами, курит, а потом выезжает куда-нибудь на природу, и тут у него как начинается – и голова кружится, и тошнит, и мутит – от непривычки к кислороду. Так и у некоторых из вас, отвыкнувших от присутствия вашего преподавателя физики, вдруг живот заболит, ну или там, – я усмехнулась, – зуб. А мне потом отвечай за вас. Поэтому я лучше пойду, от греха подальше. Как закончите, тетради положите на мой стол, кабинет оставьте открытым.
После чего я, собственно, и вышла из кабинета.
После уроков ко мне зашла Юля.
– Можно?
– Заходи.
– Ирина Владимировна, я зашла извиниться.
– Извиниться за что?
– За то, что прогуливала ваши уроки.
– А почему ты прогуливала?
Юля молчала.
– Ты можешь мне объяснить, почему ты не посещала занятия?
Молчание.
– Ну не просто же так? Себе ты как-то ведь объясняла, почему не ходишь. Ты прилежная ученица и не стала бы просто так прогуливать занятия. Почему ты не хочешь мне объяснить причину, по которой отсутствовала?
– Потому что вы не поймёте.
– Я не понимаю только в одном случае – когда мне ничего не говорят.
Ответа не было.
– Значит, так. Пока я не услышу объяснение твоих прогулов, я отказываюсь принимать твои извинения. И делай что угодно, можешь даже не ходить на мои уроки – контрольную ты написала и оценку за полугодие я тебе поставлю. А у меня нет никакого желания преподавать людям, считающим меня тупым и бездушным механизмом, – после этого я взяла ручку и начала заполнять классный журнал. Юля продолжала стоять около меня. Оформив одну страницу, я обернулась к ней:
– Что-то ещё? Я же сказала: я тебя больше не задерживаю.
– Вы мне нравитесь.
– Что?
– Вы мне нравитесь.
– Если я нравлюсь тебе как педагог, почему же ты так себя ведёшь?
Юля улыбнулась.
– Ирина Владимировна, вы, конечно, мне очень нравитесь как педагог, но ещё больше вы мне нравитесь как женщина.
– Ты серьёзно?
Юля не ответила.
На некоторое время установилось молчание. Затем я произнесла:
– Юля, ты тоже мне нравишься.
– Вы смеётесь надо мной, да?
– Нет, не смеюсь.
– А… ну в смысле, как прилежная ученица?
– Как молодая и красивая девушка.
– Вы… вы правду сейчас говорите?
– Правду.
– Но… ведь вы замужем.
– У меня фиктивный брак. Моему будущему супругу нужна была московская прописка, чтобы устроиться на работу, а у меня была очередная депрессия по поводу того, что женщина, которую я любила больше года, вышла замуж, причём так, что на её свадьбе гулял весь факультет. Сейчас мой муж живёт и работает в Москве, последний раз я его видела полтора года назад на встрече выпускников, и больше о его судьбе мне ничего не известно.
– А Илья Львович?
– Чтобы отшить его, я и надела так расстроившее тебя обручальное кольцо. Встречный вопрос: а как же твои отношения с Игорем Касьяновым?
– У нас ничего нет. И не было. Мне кажется, я ему нравлюсь, но я… я к нему ничего не чувствую.
На несколько минут разговор замер. Наконец я решилась продолжить:
– Юля… Даже если на самом деле это и так, и мы в действительности… неравнодушны друг другу, ты же понимаешь, между нами ничего не может быть, абсолютно ничего.
– Но почему?
– Потому что ты моя ученица, я твой учитель, и любые личные отношения запрещены этическим кодексом моей профессии.
– Но почему? Кому от этого станет лучше?
– Никому. Пусть даже от этого всем станет хуже, всё равно мы не имеем на это право, я не имею право. Если бы я ещё была мужчиной, это бы можно было, пусть не простить, но понять… да, понять можно было бы… А так… это невозможно понять… и если будет скандал, а скандал, конечно, будет, и ещё какой, меня вышвырнут из школы, и не просто вышвырнут, мне запретят заниматься преподавательской деятельностью, а это… нет, ну, разумеется, это стоило бы сделать, и я, когда устраивалась на работу, да что там, и раньше, задолго до этого, я знала, на что шла…
Юля рассмеялась.
– Господи, Ирина Владимировна, какая же вы…
– Что? Слабая, да? Да, я очень слабая, ты вообще зря связалась со мной.
Она приблизила ко мне своё лицо и устремила взор прямо мне в глаза.
– Нет, вы не слабая. Просто вы всегда хотите быть правильной, кристальной, что ли, а ведь так не бывает…
– Хм, кристальной… Ты видела хоть одного правильного учителя, который бы водку на уроках пил?
– Это не важно. Вы перед собой стараетесь быть правильной, перед один раз и навсегда установленными нормами, которые другим, возможно, кажутся совсем непонятными, а ведь это сложнее всего…
– То, о чём ты говоришь – это совесть, а она есть у каждого.
– Да, но у каждого она – своя…
Я потрясла головой.
– Что-то мы совсем не в ту степь забрели. Иди, Юль, иди с миром, а мне нужно подумать, хорошенько подумать…
Глава 13
В пятницу я выставила в журнал оценки за контрольную работу. Юля написала её на отлично, у неё
