вскинув беловолосую голову.
Никогда прежде я не оказывалась в столь изысканной компании. Сначала Орас. Теперь господин мэр.
Пробираясь меж столиками, Старик скорее по привычке, чем от души, улыбался посетителям кафе и пожимал протянутые руки, упорно продвигаясь вперед, не оставалось сомнения — он двигается к нашему столику. Тут только до меня дошло, почему лицо Кентиса казалось мне знакомым: сколько раз его фото мелькало в местных теле новостях и на первых страницах склочной «Солянки» и солидных «Ведомостей». Порой и столичная прессе, оскудев, сообщала подробности скандалов, устроенных беспутным сыном безупречного градоначальника. Ну конечно же, это Иннокентий!
Старик очень вежливо поздоровался со мной и сел за наш столик.
— Папуля, хочешь с нами выпить?! — весело крикнул Кентис и, взяв из рук Ораса новую бутылку, налил Старику полный бокал.
— Ты же знаешь — я не пью, — голос Старика был сух и громок — слишком громок, разговор слышали за соседними столиками. Он всегда говорил не то, что от него ожидали. И вел себя тоже НЕ ТАК. Даже внешность его была обманчива. Щеточка седых солдатских усов и армейская выправка у этого сугубо невоенного человека многих сбивали с толку.
Орас уселся за наш столик четвертым и, как ни в чем ни бывало, пил янтарный ликер. Меня поразила изысканность его манер. Так пить и есть мог только аристократ, приученный с детства правильно держать вилку и ложку. А ведь многие называли его «плебеем».
— Прекрати свои фокусы, — продолжал Старик. — Я же еще в прошлый раз говорил — прекрати. Неужели ты думаешь, что твои маленькие хитрости могут ИХ провести?
— О чем ты? — Кентис рассмеялся в лицо Старику. — Подумаешь — разбил тачку. Что ж, ребенку нельзя и порезвиться? Кстати, папа, познакомься, это Ева. Очень симпатичная девчонка, немного, правда, растрепана, будто сейчас из постели.
И он хитровато мне подмигнул с таким видом, будто знал обо мне всё, и про сегодняшнее у Вада — тоже. От этой мысли меня затошнило. Старик мельком взглянул на меня и сдержанно кивнул.
— Переигрывает, — произнес Орас тихо, причем обращаясь именно ко мне и опять будто невзначай коснулся моей руки.
Я спешно отдернула ладонь. Он вел себя неприятно — слишком уж по-хозяйски. Услышав реплику Ораса, Кентис на секунду сбился, потом вновь расхохотался.
— Ты не понимаешь, что происходит и ведешь себя как ребенок. Спектакль не удался. Очнись… — в голосе Старика мне почудились подлинно трагические нотки.
— Неужели дело так серьезно? Папочка, мне страшно, — Кентис состроил шутовскую рожу.
Старик бросил испытующий взгляд на Ораса, будто ожидал от него какой-нибудь значительной реплики. Но тот молчал и делал вид, что рассматривает остатки ликера на дне своего бокала. Я встала и пошла меж столиками, не попрощавшись ни со Стариком, ни с его сыном, ни с самим Орасом. Тот, однако, догнал меня у выхода.
— Они уже отметили тебя, — сказал он шепотом.
— Что? — не поняла я вопроса.
— Они уже поставили свой знак, — он крепко сжал руками мой локоть. — Но у тебя есть шанс. Если ты будешь держаться меня, тебе никто не страшен.
Я с силой выдернула руку.
— Вам-то что до меня, Орас? — внезапно слезы хлынули у меня потоком из глаз.
На секунду он растерялся.
— Ева, что с тобой? Тебя бросил парень?
Я кивнула — что мне было еще сказать?
— Не надо убиваться по такому пустячному поводу! Даже если тебя бросили три раза подряд, об этом не стоит горевать больше, чем пятнадцать минут.
Мне даже показалось, что — невероятно! — он хотел обнять меня и привлечь к себе. Но я отшатнулась и бросилась бежать по пустынной улице. Я мчалась, не оборачиваясь, будто за мной по ночным улицам неслась стая койотов. Ворвавшись в дом, я, даже не потрудившись захлопнуть дверь, бросилась на кухню, схватила нож и разрезала кожу на ладони, надеясь обнаружить под нею какую-нибудь занятную микросхему, которая превратила меня из нормального человека в робота, раба Лиги. Но под кожей ничего не было, абсолютно ничего. То есть красное мясо. Я в ярости ковыряла ножом руку, чувствуя, как у меня немеют колени, а к горлу подкатывает тошнота — еще мгновение, и я не выдержу, и грохнусь в обморок. Но никакой микросхемы я так и не нашла. Обмотав руку полотенцем, я поплелась в больницу — накладывать швы.
9
Едва Кентис свернул в переулок со Звездной, как возле него притормозила машина. Дверца старой «Волги» распахнулась. Наружу высунулась тощая брюнетка с ярко накрашенным ртом. На шее у нее болтались стеклянные бусы и ожерелье из белых пластмассовых то ли игрушек, то ли крысиных черепов.
— Мы тебя ждем, Кентис, садись… — она приглашающе махнула рукой внутрь салона.
Кентис пьяно поморщился, ругнулся банально и уселся на заднее сиденье. Кроме шофера, в машине было две девушки — худенькая брюнетка развалилась на заднем сиденье. Вторая — рыжая, явно крашеная, полная и флегматичная, расположилась спереди, но постоянно косилась назад, будто ожидала от Кентиса какой-нибудь выходки.
— Что угодно, девочки? Желаем порезвиться? — в своей обычной манере принялся паясничать Кентис. — Учтите, я за любовь деньги не плачу…
— Что ж ты выеживаешься, мерзавец? — оборвала его брюнетка. — Разве Великий Ординатор не объяснил, что ты должен делать?
— Дамочки, я не понял — что вам от меня надо? Разве мы не будем заниматься сексом? Не хотите обе разом — могу по очереди — я парень старательный.
— Заткнись, — цыкнула на него брюнетка. — И прекрати разыгрывать из себя дурака.
— Я не дурак, я — подонок, — хмыкнул Кентис.
— Не имеет значения, — брюнетка вытащила из кармана серебряный цилиндрик, похожий на тюбик губной помады, и, бесцеремонно завладев другой рукой Кентиса, прижала носик тюбика к его ладони. Кентис закусил губу, чтобы не закричать, пока жгучая волна боли растекалась по ладони.
— У тебя испытательный срок, — сказала брюнетка. — И будь умницей.
— Как вас звать, девочки? — спросил Кентис, переводя дыхание, когда боль спала.
— Карна и Желя. Нравятся имена? — усмехнулась брюнетка.
— Девочки, чем я вам не угодил? Я так старался.
— Ты решил обмануть Великого Ординатора, — прошипела брюнетка. — Взрывчатка в водосточной трубе! И это все, на что ты способен?!
Кентис захихикал:
— По-моему, очень оригинально. Репортеры и менты в трансе. Чего стоит заголовок в «Солянке» — «Изуродована новая урна!» и далее риторический вопрос «Кому это нужно?» Я, признаться, долго смеялся, — и он вновь захохотал, только в этот раз его смех больше походил на плач.
— Ты что, вообразил, что Великий Ординатор купится на дешевый спектакль? Хорошо, твое дело. Паясничай дальше. Платить будут другие.
— Эй, погоди! — закричал Кентис и в голосе его мелькнула истинная тревога. — Вы не так поняли! Я согласен! И Старик согласен! Все согласны! Двумя руками! Как же может быть иначе!
— Может, я тебе и поверю, — сказала Карна, усмехаясь. — Но нужны доказательства.
— Будут! — Кентис прижал руки к груди. — Самые лучшие. Самые пресамые…
