Данникарские общины передали те немногие функции управления, в которых они нуждались, специалистам, избираемым на основе принципов, суть которых до нас так и не дошла. Здесь же, судя по всему, не делалось даже малейших сословных различий. Нам представляли всех по роду занятий: охотник, рыбак, музыкант, пророк (насколько я понял смысл слова «нонало») и тому подобное. Мы обнаружили то же отсутствие всяческих табу, что и в Данникаре. Зато в Таори действовали чрезвычайно изысканные правила этикета, соблюдения которых от нас, естественно, никто не ждал.
Пенгвил — мощного сложения юноша в тунике данникарского покроя — приветствовал нас. В том, что он прибыл именно в Таори, не было никакого совпадения: деревня расположена почти точно к востоку от его родного побережья и имеет лучшую якорную стоянку на всем острове. Ему отчаянно хотелось показать нам свою лодку. Я уступил его умоляющим взглядам, и мы сплавали к ней.
— Отличная работа, — сказал я совершенно искренне, взобравшись на палубу. — Есть только одно замечание. Для плавания вблизи берегов неподвижный киль не нужен.
Я описал, устройство подъемного киля.
— Вот так, — закончил я. — Тогда она сможет подходить вплотную к берегу.
— Да, Сарато уже додумался до этого. Он даже начал строить свою собственную лодку по этому принципу. Он еще хочет отказаться от рулевых весел и укрепить вместо них плоский кусок дерева посредине кормы. Это правильно?
— Да, — ответил я, с трудом скрывая изумление.
— Вот и я так подумал, — улыбнулся Пенгвил. — Поток воды так же легко делится на две струи, как и воздушный. Мистер Исихара объяснил мне законы сложения и разложения сил. Это-то и дало мне мысль построить такую лодку.
Мы вернулись на берег и снова оделись. Вся деревня жужжала, как потревоженный рой, готовясь к празднику. Пенгвил присоединился к ним. Я потихоньку выбрался из этой суеты и пошел бродить по пустому пляжу, слишком взволнованный, чтобы сидеть на месте. Вглядываясь в море и вдыхая по-земному соленый аромат океана, я погрузился в смутные размышления. Их прервала маленькая Миерна, которая подскочила ко мне, волоча за собой небольшую тележку.
— Хэлло, мистер Кэткарт! — закричала она. — Меня послали собрать ароматных водорослей. Хотите мне помочь?
— Конечно, — ответил я.
Она скорчила гримасу.
— Я рада, что убежала от всех. Папа, Куайя и другие расспрашивают мистера Лежена о земной ма- те-ма-ти-ке. А я еще слишком маленькая, чтобы интересоваться функциями. По мне, было бы куда лучше, если бы мистер Хараши рассказал о Земле, но он заперся в домике со своими друзьями. Расскажите мне о Земле! Я когда-нибудь полечу туда?
Я что-то пробормотал. Она начала собирать в пучки нежные гирлянды водорослей, выброшенные на берег прибоем.
— Раньше я не любила эту работу, — сказала она. — Приходилось ходить в деревню с каждой охапкой. А брать с собой дроматерия мне тоже не разрешают, потому что он болеет, когда промочит ноги. Я им говорила, что могу сделать ему ботиночки, но они все равно не разрешили. Зато теперь совсем другое дело — с этим, этой… Как вы это называете?
— Тележка. У вас раньше не было таких штук?
— Нет, никогда. Только волокуши на полозьях. Это Пенгвил рассказал нам о колесе. Он видел, как земляне им пользуются. Плотник Хуана тут же начал прилаживать колеса к волокушам. Он уже сделал несколько таких тележек.
Я нагнулся и рассмотрел конструкцию колеса. Оно было собрано из частей, искусно вырезанных из дерева и кости, а сбоку по всей окружности шел орнамент и какие-то письмена. И колеса не были просто насажены на оси. Миерна позволила снять крышечку с одной из них, и я увидел кольцо из прочных круглых орехов. Насколько я знал, никто не рассказывал Пенгвилу о подшипниках.
— Я все думала и думала, — сказала Миерна. — А что если сделать большую, огромную тележку, чтобы ее мог возить дроматерий? Только как получше его привязать, чтобы ему не было больно тащить и чтобы можно было управлять им? И мне кажется, я придумала…
Она замолчала и стала рисовать на песке схему сбруи. Судя по всему, упряжка была вполне подходящая.
Тяжело нагрузив тележку, мы покатили ее по деревне. Я был в совершенном восторге от искусной резьбы, покрывавшей балки и карнизы домов. Появился Сарато, наконец оставивший свою беседу с Леженом о теории групп (туземцы уже разработали ее сами, так что все сводилось к сравнению разных подходов). Он показал мне свои инструменты, изготовленные из острых кусков вулканического стекла. Сарато рассказал, что жители прибрежных деревень выменивают такое стекло у горцев, и спросил, нельзя ли достать у нас кусочек стали. И не будем ли мы настолько любезны, чтобы объяснить, как из земли получают железо?
Как мы и ожидали, угощение, музыка, танцы, пантомимы, беседы с туземцами — все было великолепно, чтобы не сказать больше. Надеюсь, что бодрящие пилюли, поданные к еде, помогли нам не выглядеть слишком мрачными.
Но нам все-таки пришлось огорчить наших хозяев, отказавшись остаться на ночь. Вся деревня провожала нас до самой ракеты при свете факелов. Дорогой они пели причудливые песни, построенные по какой-то сложной музыкальной системе, вроде нашей двенадцатитоновой, и полные таких дивных гармоничных созвучий, что я в жизни не слышал ничего прекраснее. Когда мы достигли ракеты, они тут же отправились назад. Миерна шла в самом конце процессии. Она поотстала и еще долго стояла в медном свете огромной одинокой луны, махая нам ручонкой.
Балдингер поставил на стол стаканы и бутылку ирландского виски.
— О'кей, — сказал он. — Действие этих таблеток почти прошло, и нам нужно немного взбодриться.
— Да, пожалуй, — Хараши заграбастал бутылку.
— Интересно, каким будет их вино, когда они его изобретут, — задумчиво протянул Лежен.
— Замолчите, — сказал Воэн. — Им это не удастся.
Мы уставились на него. Он сидел, подрагивая от напряжения, в ярком люминесцентном свете, заливавшем унылую тесную кабину.
— Что вы, дьявол вас побери, имеете в виду? — наконец спросил Хараши.
— Если они научатся делать вино хотя бы вполовину так же хорошо, как все остальное, оно пойдет на Земле по десять кредов за литр.
— Как вы не поймете? — закричал Воэн. — Нам нельзя иметь с ними дела. Надо скорее убираться прочь с этой планеты и… О боже, зачем нас только занесло сюда?
Он начал неуклюже шарить по столу в поисках стакана.
— Ну ладно, — сказал я. — Тем из нас, кто хоть раз удосужился поразмыслить об этом, давно было ясно, что когда-нибудь люди неминуемо встретят форму жизни вроде этой. Человек, что он такое, чтобы делать из него пуп земли?
— Наверное, эта звезда старше Солнца, — кивнул Балдингер. — Она не так массивна, поэтому дольше находится в главной последовательности.
— Дело вовсе не в том, какая звезда старше, — сказал я. — Миллион лет, полмиллиона, сколько бы там ни было, — это же пустяки с точки зрения астрономии или геологии. Вот в развитии разумной жизни…
— Но они же дикари, — запротестовал Хараши.
— Как и большинство разумных существ, что мы встречали, — напомнил я.
— Да и сам человек большую часть своей истории прожил дикарем. Цивилизация — каприз природы. Она не появляется сама по себе. Например, на Земле все получилось потому, что Средний Восток начал пересыхать, когда ледник отошел, дичи стало меньше, и пришлось что-то предпринимать. А машинная цивилизация, основанная на науке, — это еще большая случайность, результат совершенно исключительного стечения обстоятельств. Зачем жителям Джорил идти дальше техники неолита? Им это ни
