кандидатур под рукой не было.
Солдаты получали усиленный рацион сверх обычного армейского пайка. Это было связано с тем, что молодые люди имели еще растущий организм, а дома, в условиях военного времени, они питались недостаточно хорошо. Интересный факт: тем солдатам, кому еще не было восемнадцати лет[39], вместо положенных сигарет выдавали сахар, конфеты и шоколад. В целом есть информация, что дивизия СС «Гитлерюгенд» получала дополнительное снабжение из армейских резервов, поскольку по линии СС часто не удавалось получить достаточного количества продовольствия. Но вскоре после высадки союзного десанта армейские поставки прекратились.
Эффективная боевая подготовка привела к тому, что солдаты дивизии с воодушевлением ожидали своего боевого крещения, с твердой уверенностью, что их участие в боевых действиях будет решающим для защиты Германии и для ее окончательной победы. И они в полной мере ощущали свою
принадлежность к элите, поскольку были превосходно подготовленными и вооруженными. Так, если в первое время Бернгард Хазик сильно переживал из-за названия дивизии, которое напоминало ему о вчерашнем детстве, то позже он с гордостью начал носить дивизионную нарукавную ленту: «Мы считали, что мы — нечто особенное и героическое, что мы — лучшая дивизия вооруженных сил»[40]. Офицеры также были довольны своими солдатами. Как вспоминал Герберт Вальтер[41], солдаты дивизии — гренадеры, расчеты орудий, экипажи танков и бронемашин, саперы и связисты — бесчисленное количество раз отработали каждый свой шаг, готовность к бою была доведена до автоматизма. «Они получили соответствующую подготовку в гитлерюгенде, в них было развито чувство порядка и дисциплины. Они знали дело!» — вспоминал офицер связи дивизии гауптштурмфюрер СС Вальтер Крюгер[42]. Схожую оценку юным солдатам дал и Курт Мейер: «Эти ребята были воспитаны с чувством ответственности, общности, жертвенности, решительности, самодисциплины, товарищества… Все было направлено на подготовку к битве»[43].
Среди личного состава дивизии все же были и исключения из правил. Так, 5 июня 1944 г. перед строем одного из батальонов 25-го полка СС был расстрелян пойманный дезертир. Присутствующий на казни Курт Мейер сказал тогда: «Немецкие матери рожают своих сыновей для битвы, а не для предательства Родины»[44].
В феврале 1944 г. дивизию инспектировал Гудериан, а в марте— фельдмаршал фон Рундштедт, главнокомандующий вермахтом на Западе и командир I танкового корпуса (X Зепп Дитрих. Личный состав дивизии показал отличную выучку и взаимодействие, так что оба высоких проверяющих остались очень довольны.
В апреле 1944 г. дивизия была переведена из Бельгии в Нормандию, в состав I танкового корпуса СС. По предварительным оперативным планам, она должна была располагаться в Лизье, в 30 километрах от побережья. Но генерал фон Швеппенбург добился того, что дивизию перевели на 50 километров южнее, поскольку точное место предполагаемой высадки союзников было неизвестно и необходимо было пространство для маневра, «в случае чего». Именно Швеппенбург отдал указания, чтобы на тактических учениях по руководству войсками отрабатывались действия в самых разнообразных ситуациях.
На своих позициях, из лагеря возле Эвре, гренадеры постоянно практиковали наступление к побережью, для отражения потенциального десанта. Также отрабатывались действия против воздушно- десантных войск противника. для сбора информации о районе, где будет развернута его дивизия, Фриц Витт лично отправился на рекогносцировку на побережье Ла-Манша. Его впечатления от увиденного были далеко не лучшими. Позиции 716-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Вильгельма Рихтера, находящиеся вдоль побережья, были весьма далеки от совершенства. Позади артиллерийских бункеров и позиций тяжелых пулеметов находилось небольшое количество противотанковых орудий. Многие бункеры все еще находились в стадии строительства, а те, что уже были построены, не имели защиты от воздушных налетов и огня морских орудий. Ознакомившись с состоянием оборонительных сооружений, Витт пришел к неутешительному убеждению, что высадка союзников пройдет успешно. Он прозорливо предположил, что именно Кан и аэродром в Карпике станут главными целями союзников [45].
Витт учел возможность бомбардировки с моря и воздуха и был уверен, что противнику быстро удается продвинуться в глубь материка. После тщательного изучения дорог и мостов, ведущих из прибрежной зоны, Витт уверился в том, что район вокруг старинного города Кана станет основным центром боев в случае высадки противника на Нормандском побережье. Как в воду глядел!
Начальником оперативного отдела дивизии (отдел Ia) был назначен штурмбаннфюрер СС Хуберт Мейер, прежний командир III батальона 1-го танково-гренадерского полка СС. Перед занятием этой должности он окончил курсы офицеров Генерального штаба (10-й набор, длился с 15 июня по 30 сентября 1943 г.) и получил квалификацию «Начальник оперативного отдела танковой дивизии», а затем получил назначение в «Гитлерюгенд». Должность квартирмейстера (отдел Ib) занимал штурмбаннфюрер СС Фриц Бухсайн. Ветеран «Лейбштандарта» (последняя должность — с 17 июня 1942 г. по 24 июня 1943 г офицер для поручений (01) штаба дивизии), он с успехом окончил 4-й набор армейских курсов квартирмейстеров в Париже[46].Адъютантом дивизии (с 1 октября 1943 г.) был кавалер Рыцарского креста Хайнрих Шпрингер. 11 мая 1944 г. он был переведен в Личный штаб рейхсфюрера С С, а новым адъютантом был назначен гауптштурмфюрер СС Зигфрид Ротемунд. Интендантом (отдел IVa) был штурмбаннфюрер СС доктор Вильгельм Кос. Должность врача дивизии (отдел FVb) занимал оберштурмбаннфюрер СС доктор Рольф Шульц, ранее служивший в качестве врача 1 — го танково- гренадерского полка С С (на этом посту — с октября 1942 года[47]).
Назначенный на должность дивизионного врача в июле 1943 г., Шульц уже к 5 сентября 1943 г. сформировал все медицинские подразделения дивизии. Важнейшим элементом любой танковой дивизии был ее танковый полк. 12-й танковый полк СС формировался по общепринятым в вермахте штатам. Он состоял из штаба, двух батальонов (каждый из Четырех рот) и вспомогательных частей. 1 танковый батальон был вооружен танками «Пантера», II — танками Pz-IV.
Штаты танковых частей многократно менялись в ходе войны. По штату K.St.N. 1103 от 1 ноября 1943 г., штаб (по сути — штабная рога) танкового полка состоял из взвода связи — три танка «Пантера», и разведывательного взвода — пять Pz-IV. Рота «Пантер», формировавшаяся по штату K.St.N. 1177 от 10 января 1943 г. (вновь подтвержден 1 ноября 1943 г.), состояла из штаба (два танка) и четырех взводов (по пять танков в каждом), то есть всего в роте было 22 танка. Штаб батальона (K.St.N. 1150а от 10 января 1943 г.) предписывал три «Пантеры» во взводе связи и пять — в разведывательном взводе. Таким образом, по штатному расписанию батальон «Пантер» должен был состоять из 96 танков. По тому же принципу был укомплектован батальон танков Pz-IV, за одним исключением. По штату K.St.N. 1150b от 1 ноября 1943 г. штаб танкового батальона имел танки Pz-III во взводе связи (три штуки), а не Pz-IV. Так что батальон танков Pz-IV по штату насчитывал 93 Pz-IV и три Pz-III[48].Однако наделе эти нормы часто не выполнялись, по причине невозможности для немецкой промышленности обеспечить необходимое количество танков. Это привело к изменению штатного расписания танковых частей. 1 апреля 1944 г. (K.St.N. 1177fg) из танковых рот были изъяты 4-е взводы, после чего роты состояли из 17 танков (два в штабе и по пять в трех взводах)[49].
В штабе II танкового батальона танки Pz-III были заменены на Pz-IV.
Кроме танков в танковом полку по штату должно было быть также 14 самоходных зениток. Из них восемь «Flakpanzer IV» (37-мм) было при штабе танкового полка (K.St.N. 1196 от 1 апреля 1944 г., делились на четыре группы по две машины в каждой). Также в штабе каждого танкового батальона было по три 20- мм счетверенных зенитки «Flakvierling»[50]. Кроме этого в танковый полк также входили ремонтная рота (создана 25 января 1944 года), две роты снабжения (приписанные к батальонам) и два саперных взвода (по одному в каждом батальоне).
