– Не могу.
– Что значит «не могу»?
– Если мы сейчас остановим Нину, можно закрывать лавочку. Тогда уж точно – кина не будет.
Голодин начал разминать руками одеревеневшую шею.
– Он хвалил тебя, – сказал кандидат своему помощнику, имея в виду госсекретаря. – Просил передать, что ты выработал отличный план.
Капустин чуть развел руками: мол, вот видите!
– Но ей звонили. Несколько раз. С предупреждением, что взорвут. Только по-настоящему взорвут.
– Обычная провокация. Или бредни сумасшедших.
– Тебе легко рассуждать! А у меня там дочь! – В этот момент Андрей Андреевич вспомнил, что и Нина говорила о якобы ненормальности своего корреспондента.
Капустин набрал на телефоне длинный мобильный номер, протянул трубку шефу:
– Возвращайте. Прерывайте операцию. Но это будет ваше личное решение.
Голодин взял трубку. Бросил в сторону Капустина ненавидящий взгляд.
– Нина, дочка.
– Да, папа.
Лицо папы искажалось еле сдерживаемыми судорогами.
– Мы тут посоветовались…
– И что?
По красивому лицу кандидата стремительно потекли струйки пота.
– Похоже, это провокация. Так нам кажется. Нина ответила не сразу.
– Хорошо. Я еду дальше. До условной точки осталось всего несколько километров.
Голодин, опустив трубку на рычаг, вдруг зарычал:
– Я весь взмок, как мышь! – сорвал с себя пиджак, и стало видно, что говорит он чистейшую правду. – Пойдем посмотрим телевизор.
Они вернулись к остальным.
По экрану поползли цифры погоды на завтра.
Андрей Андреевич окинул взглядом невеселое собрание. Все просто дожидались начала теледебатов. В том, что Нина Андреевна покажет себя с самой лучшей стороны, никто не сомневался, но даже если она прыгнет выше головы, это мало что уже изменит. Надо трезво смотреть на вещи. Трезвость иногда – отвратительное состояние.
Капустин знал, что многие из его креативщиков и самых ловких финансистов уже ведут тайные переговоры с лидирующими штабами на предмет трудоустройства во втором круге. Там пойдут совсем другие игры, и опыт умных противников может оказаться весьма и весьма кстати. Во все времена завоеватели, захватив город, под страхом смерти запрещали своим людям убивать кузнецов, оружейников, камнерезов, то есть мастеров. Продажный человек всегда найдет себе покупателя. Подобную информацию Капустин копил до случая, когда ее можно будет с выгодой или с шиком обнародовать.
Андрей Андреевич, которого утомила телевизионная пауза, решил пошутить:
– А что, в этом городишке теперь наверняка выборы отменят. Может, мне туда махнуть, зарегистрироваться? Буду править райцентром – все-таки должность!
Штабисты решили, что разговор с Вашингтоном был у шефа неприятный. Начали отпевать? Никто не посмотрел в сторону кандидата. Из жалости. Агонизирующий гонщик: зрелище не вдохновляющее.
Открылась дверь, и в святая святых избирательного штаба просунулась плохо причесанная женская голова в очках. Кажется, эта дама работает где-то на дальних подступах к основному секретариату.
– Андрей Андреевич, вам телефонограмма.
– Какая, к черту, телефонограмма?!
Голодин даже не обернулся, ожидая настоящих новостей только от телеэкрана.
– Тут сказано: немедленно прекратите, иначе ваша дочь будет взорвана с минуты на минуту.
– Что-о?! – Голодин сам рванулся к очкастой, выхватил у нее лист бумаги.
– Кто это?
– Сказал, что майор Елагин.
– При чем здесь этот майор?! Когда это пришло?
– Буквально только что. Я приняла и записала.
Вся камарилья теперь смотрела не на экран, а на своего руководителя. А тот ел взглядом Капустина.
– Провокация?
Помощник ответил с ненормальной невозмутимостью в голосе:
– Да, продолжение провокации.
Андрей Андреевич дышал так тяжело, будто взбежал пешком на сороковой этаж.
– А если все-таки нет?!
– А если тем не менее да?
Члены штаба вертели головами, им стало тревожно и интересно. Значит, вон оно что: шефы устроили двойное дно в ситуации. Все не так элементарно, как казалось еще несколько минут назад. Посмотрим, посмотрим!
– Кирилл, надо немедленно ей звонить, чтобы она выбиралась из машины.
Начальник службы безопасности продолжал гнуть свою жесткую линию:
– В этой записке не сказано, что опасность исходит от машины. А вдруг ее хотят таким образом выманить из машины? Машину мы ведь сами час назад проверяли в гараже.
Голодин стал расстегивать ворот мокрой рубашки.
– Отойдем туда, Кирилл.
Они снова ушли в кабинет. Андрей Андреевич наставил на помощника белые сумасшедшие глаза, тряся текстом телефонограммы. Говорил он при этом о вашингтонском звонке:
– Мне предписано во всем следовать твоим указаниям, Кирюша.
Тот спокойно, даже слишком спокойно произнес:
– Да, если вы хотите быть президентом России.
– Даже в тот момент, когда идет на заклание моя собственная дочь?
– Это имитация заклания.
– А если нет?
Капустин слегка дернул щекой.
– Вы можете не следовать моим указаниям. Позвоните, как я вам уже предлагал, сейчас Нине и скажите, чтобы она вышла из машины и отошла как можно дальше от нее.
– Это нарушит твои планы?
Капустин нахмурился и посмотрел на шефа исподлобья.
– Это нарушит «наши» планы. Уничтожит их. Голодин махнул на него рукой и двинулся к столу, где стояли телефоны. Капустин сказал ему в спину:
– Но из этой ситуации уже не выбраться чистенькими. Нам придется объяснять, почему Нина покинула «Мерседес». И возможно, не только журналистам. Машину осмотрят уж точно не журналисты, а спецы из ФСБ, а они сразу поймут, какая готовилась пиротехническая чушь под ее днищем. И быстро установят, кем готовилась.
Андрей Андреевич в одной руке держал снятую трубку, в другой – бумажку с каракулями тетки из секретариата. Текст, написанный на этой бумажке, перевесил все другие соображения. Голодин крикнул:
– Да пошли вы все! – и затараторил: – Нинок, слушай, это я, тут такая фигня получается. Кажется, тебя собираются подорвать. Да, да. Так что паркуйтесь и разбегайтесь, поняла? Немедленно. Счет на секунды.
Капустин стоял у шефа за спиной. Загадочная улыбка появилась у него на губах. Он достал из кармана небольшой пульт и быстро набрал на нем несколько цифровых комбинаций. И тут же вышел к остальным штабистам, смотрящим телевизор. Положил Лику и Чайнику руки на плечи, чтобы в случае чего на вопрос, а где был начальник службы безопасности в такой-то момент, каждый из них спокойно мог ответить: висел у
