Складни

Но милы мне на розовом стекле
Алмазные и плачущие горы,
Букеты роз увядших на столе
И пламени вечернего узоры.

Когда же сном объята голова,
Читаю грез я повесть небылую,
Сгоревших книг забытые слава
В туманном сне я трепетно целую.

* * *

Когда, влача с тобой банальный разговор
Иль на прощание твою сжимая руку,
Он бросит на тебя порою беглый взор,
Ты в нем умеешь ли читать любовь и муку?

Иль грустной повести неясные черты
Не тронут никогда девической мечты?..
Иль, может быть, секрет тебе давно знаком.
И ты за ним не раз следила уж тайком…
И он смешил тебя, как старый, робкий заяц,
Иль хуже… жалок был тургеневский малаец
С его отрезанным для службы языком.

ICH GROLLE NICHT

Я все простил: простить достало сил,
Ты больше не моя, ноя простил.
Он для других, алмазный этот свет,
В твоей душе ни точки светлой нет.

Не возражай! Я был с тобой во сне;
Там ночь росла в сердечной, глубине,
И жадный змей все к сердцу припадал…
Ты мучишься… я знаю… я видал…

* * *

Над высью горной
Тишь.
В листве, уж черной,
Не ощутишь
Ни дуновенья.
В чаще затих полет…
О, подожди!.. Мгновенье
Тишь и тебя… возьмет.

БАЛЛАДА

Н. С. Гумилеву

День, был ранний и молочно-парный,
Скоро в путь, поклажу прикрутили…
На шоссе перед запряжкой парной
Фонари, мигая, закоптили.
Позади лишь вымершая дача…
Желтая и скользкая… С балкона
Холст повис, ненужный там… но спешно,
Оборвав, сломали георгины.

«Во блаженном…» И качнулись клячи!
Маскарад печалей их измаял…
Желтый пес у разоренной дачи
Бил хвостом по ельнику и лаял…