- Я скажу.
- Вот и прекрасно. Сколько в доме бандитов?
- Пятеро. Нет, в самом доме всего четверо и часовой один.
- Нарисуйте план дома.
- Это как?
- Вы бывали в нем?
- Конечно.
- Расположение комнат, кто где спит. - Данилов достал бумагу и карандаш.
Банин взял ее и начал что-то чертить, но линии получались ломаные и неровные, он никак не мог унять дрожь в руках.
- Вроде так.
Данилов взял бумагу, посмотрел:
- Это, видимо, лестница?
- Ага.
- Значит, Музыка и Горский спят на втором этаже?
- Там и спят.
- Ну ладно. Сейчас вы поведете нас на торфяники. Вас окликнет часовой, вы ответите. Потом мы подойдем к дому, вас опять окликнут, и вы опять ответите. Только без шуток, Банин, - Данилов хлопнул ладонью по кобуре маузера, - ясно вам?
- Куда уж яснее.
- Вы, товарищ Кравцов, оставайтесь здесь...
- Но...
- Никаких но. Вы свое дело сделали. Дальше уж наша забота.
ДАНИЛОВ И БЕЛОВ
На чем ему только не приходилось ездить за свою долгую жизнь. А вот на самолете и ручной дрезине не приходилось никогда. Данилов сидел на маленькой металлической скамейке, в лицо бил ветер, пахнущий тиной и плесенью, по обеим сторонам насыпи было болото. Они мчались в полной темноте, только скрип противовеса отсчитывал минуты и метры. Иногда Данилову казалось, что он летит сквозь этот упругий воздух, сквозь ночь и запах тлена.
- Все, - услышал он шепот Банина, - дальше под горку накатом пойдем.
Скрип прекратился, и дрезина, постукивая на стыках, сначала пошла быстрее, потом скорость ее уменьшилась. Через несколько минут колеса тихо ткнулись в шпалу. Все. Приехали.
Банин и Данилов вылезли на насыпь, сделали несколько шагов.
- Стой! - окликнули их из темноты. - Кто?
- Это я, Банин. Гостя привез.
- Ну давай, веди его в дом да напомни, пусть меня сменят, а то...
Дальше послышался придавленный хрип, возня, и все стихло.
- Готово? - тихо спросил темноту Данилов.
- Порядок.
- Передайте, чтобы окружили дом.
- А я поначалу хотел вас на этой дрезине... - Банин замолчал, не окончив фразы, - значит зря думал?
- Выходит, зря. Пошли.
Сейчас начиналась главная часть операции. Дом стоял в сотне метрах, темный и молчаливый. Данилов подождал ровно десять минут. Ровно столько времени, чтобы людям из группы обеспечения понадобилось окружить дом.
- Сережа, - сказал он Белову, - если что, ты этого... Понятно?
- Понятно.
- Ну, Банин, иди зарабатывай себе прощение.
Они остановились у крыльца. Данилов расстегнул кобуру и вынул маузер. Тихо, стараясь не стучать сапогами, поднялись по деревянным ступеням, и Банин ударил кулаком в дверь.
- Кто? - раздалось через несколько минут.
- Я это, Банин.
- А... Привел...
Загремела щеколда.
- Пусть он выйдет, - прошептал Данилов.
Дверь распахнулась. На пороге стоял человек, лицо его в темноте разобрать было трудно.
- Помоги вещи взять, - так же спокойно сказал Банин.
- Сейчас...
Человек шагнул на крыльцо, и Данилов ударил его рукояткой маузера по голове. Бандит начал медленно оседать на пол.
Сережа Белов, оттолкнув Данилова, бросился внутрь дома. За ним оперативники райотдела. Они должны были взять тех троих, в нижней комнате. Данилов шагнул к лестнице на второй этаж, и, когда он уже подошел к дверям, внизу грохнул выстрел. Сразу же в комнате раздался второй, и щепки, выбитые пулей, хлестнули его по щеке. Данилов толкнул дверь и прыгнул в комнату. Где-то в темноте был враг. Его присутствие Данилов ощущал каждой клеткой своего тела. Но где он был? Двигаться нельзя, иначе выстрел... И кто знает. Тук-тук, билось сердце, тук-тук. Данилов осторожно вынул фонарь и, нажав кнопку, бросил его в угол. И сразу же в двух шагах от него темноту разорвала вспышка выстрела. Одним прыжком он пересек эти два шага, упал, подминая под себя человека, рывком заворачивая ему руку за спину.
И, только услышав, как закричал, завыл от боли Горский, Данилов почувствовал, насколько у того слабая рука и какой он сам тщедушный и тощий.
- Товарищ начальник! - раздался на лестнице голос Белова.
- Свет дай!
Вспыхнули карманные фонари. Данилов поднялся:
- Обыщите его, зажгите лампу. Все свободны. Белов, останься.
Горский сидел на кровати. При свете лампы лицо его казалось обтянутым желтым пергаментом. Он раскачивался, словно от зубной боли, придерживая левой рукой правую.
- Где Музыка?
- Нет его!.. Гад!.. Нет!.. Он тебя найдет... Слышишь? Найдет!
- Где он?
- Ищи!.. Гад... Ищи!.. Понял?.. Ух! - Горский застонал.
- Слушайте меня. Ты у Нинки убил моего лучшего друга. Я знаю, что меня накажут, но по военному времени дальше фронта не пошлют. Я тебе теперь трибунал.
Данилов ладонью взвел курок маузера и начал медленно поднимать ствол.
- Нет, - крикнул Горский, - нет, - он прижался к стене.
- Адрес!
Ствол пистолета поднялся на уровень его груди.
- Нет... Сокольнический вал, дом шесть... квартира девять, Он там будет завтра.
- Так-то, - Данилов опустил маузер, - мразь!
Он повернулся и вышел.
Потом опять была дрезина, машина, которую Быков вел на предельной скорости. Уже стало совсем светло, когда они подъехали к райотделу. Данилов сразу же вошел к дежурному.
- Москву.
Через десять минут он докладывал о ликвидации банды. Начальник слушал не перебивая. Только когда Иван Александрович назвал адрес, он сказал спокойно:
- Мы знаем, там уже Муравьев дежурит.
- Завтра туда приедет Музыка.
- Понял тебя. Выезжай.
У машины его ждал Белов.
