– Ф-фу, ты-ы… – прошептал Илья, заглянув внутрь саркофага.
Вся его внутренность почти до краев была наполнена насекомыми. Мухи, гусеницы, тараканы – все они были мертвы. Илья не сразу понял, чего не хватает этим набросанным навалом насекомым. Все они оказались обезглавлены: и мухи, и гусеницы, и тараканы… Хотя нет, у некоторых из них были вскрыты животики.
'Может, он биолог?' – подумал Илья, закрыв крышечку саркофага.
Он встал из-за стола, подошел к стеллажу. Более всего здесь было книг о городе Санкт-Петербурге и сказок. Илья выбрал одну большую старинную книгу, полистал ее, рассматривая картинки, поставил на место, взял другую – тоже полистал…
Скоро вернулся Егор Петрович, неся чашку.
– Здесь вот травка заварена кой-какая – выпей. Глядишь, и поможет вспомнить.
– До чего же мерзкий запах, – пожаловался Илья, понюхав жидкость в чашке. – Вы сами-то эту гадость пробовали?
– Склероз будет – попробую.
Жидкость была густой и на вкус противной.
– Я смотрю, у вас много книг о городе,-сказал Илья, выпив напиток и пересев на диван.
Егор Петрович уселся за стол.
– Да, я собираю легенды, мифы, сказки. В основном меня интересует все, что связано с этим городом, он хранит в себе и о себе столько легенд. В нем много непонятного.
На стене висела большая старинная карта Санкт-Петербурга. Илья, встав с дивана, подошел к ней.
– А что это за крестики красные? – приглядевшись к антикварной карте, спросил он.
Егор Петрович тоже подошел к карте.
– А это отмечены здания и места, о которых мне известны легенды. Их более ста. – Он оживился.-Вот, к примеру, – он указал пальцем на один из крестиков, – памятник Екатерине Второй, в самом центре города стоит. Так под ним, в фундаменте, замурован клад. Клад свой хранит и шпиль Адмиралтейства. Там, на шпиле, в позолоченном шаре, спрятана кубышка из червонного золота, а в ней образцы монет, когда-либо отчеканенных в Петербурге. В этом городе земля нашпигована кладами – кажется, стоит копнуть…
– Да-а, – вздохнул Илья. – А вы сами не пробовали клады искать?
– Это же легенды – в них серьезно верить нельзя. И потом, ведь клады обычно закляты и не каждому они на глаза попадаются. Или вот легенда об этом месте…
Где-то за стеной пробили часы.
– О! Это что, уже двенадцать?! – вдруг отчего-то переполошился Егор Петрович. – Все-все! Давай скорее спать ложиться… Завтра все расскажу…
'Что же легендолог режим соблюдает, как младенец? Странно!' – подумал Илья.
Егор Петрович постелил Илье на диване, напротив письменного стола. Сам же лег на тахту, за шкафом.
– Самое главное, вспоминай, – сказал Илье Егор Петрович, устроившись на ночлег и в полной уже темноте. – От этого, может быть, твоя жизнь зависит…
'Почему жизнь? – думал Илья, засыпая.-Почему жизнь? А ведь что-то Егор Петрович знает. Знает, но говорить не хочет…'
Илье снился страшный сон. В руке он держал окровавленный нож, от которого шел пар. А вокруг Ильи безмолвно, без движения стояли люди. Было слишком темно, и Илья не мог видеть их лиц. Он сжимал липкую от крови рукоять ножа, и ощущение это было удивительно реально… Потом он мчался вниз по лестнице, и ему вслед орал кто-то жутким голосом:
– Каккала мунки баля! Акки бада!..
Он бежал вниз, вниз, вниз…
– Как ка бада! Атхилоп хал!..
Нет, это уже не во сне. Илья открыл глаза, прислушался.
На столе горела лампа. Сам хозяин комнаты в майке сидел за столом. Волосы его были взъерошены, стекла очков угрожающе поблескивали. Рядом с ним на столе стояла стеклянная банка, а перед ним тот самый, набитый казненными насекомыми, саркофажик, привлекший внимание Ильи.
– Как кала, атхилоп хал!.. – негромко, но с выражением выговаривал Егор Петрович.
В руке его поблескивал маленький перочинный нож. Продолжая что-то бурчать на иностранном языке, легендолог открыл банку, стоявшую рядом с ним, пошерудил в ней рукой, достал то, что искал. По жалобному жужжанию Илья догадался, что это муха. Егор Петрович положил муху на крышку саркофажика и, выкрикнув часто повторяемую им фразу: 'Атхилоп хал!' – тюкнул по ней ножичком. Потом снова полез в банку, снова проделал то же действие с тем же возгласом…
Прищурившись, Илья следил за хозяином комнаты. Временами его охватывал ужас от мысли, что он находится ночью у человека с садистскими наклонностями. А ну как он и ему головушку ножичком оттяпает?! Каково ему будет?! 'Ух, влип! Ух, влип!..' – ужасался Илья.
– Атхилоп хал!..
И тюк насекомое ножичком.
– Атхилоп хал!..
