дочерей. – Ее мать какое-то время была служанкой у Самовлада Гордеевича, ныне она живет в тереме, не обремененная никакой работой. Кире тринадцать лет. Она у нас молчунья, иной раз за весь день пары слов не скажет. Но она не глупышка, не думай.
Горяин встретился взглядом с настороженно-печальными светло-серыми очами стройной невысокой девочки, и ему стало слегка не по себе от этого не по-детски серьезного взгляда.
«Эта девочка далеко не глупышка!» – промелькнуло в голове у Горяина.
Лицо Киры имело форму слегка вытянутого овала, у нее был высокий лоб, густые темно-русые брови, ее тонкий прямой нос смотрелся весьма гармонично с бледными щеками и небольшими розоватыми устами. Русые волосы Киры были расчесаны на прямой пробор и стянуты на лбу узкой тесемкой. Своими распущенными по плечам волосами и простеньким льняным платьем без всяких узоров Кира напомнила Горяину простых деревенских девушек, в том числе и его сестру Ольгу.
Представив Горяину всех боярышень, Архип дал знак челядинцам накрывать на стол. По его уверенному поведению было видно, что он в тереме второй после боярина человек.
Ужин проходил в молчаливой, немного скованной обстановке. Горяин смущался устремленных на него девичьих глаз, поэтому ел мало и еще меньше говорил. Боярышни тоже были немногословны, поскольку не решались на свои обычные проделки за столом, не желая испортить впечатление о себе в глазах Горяина.
Зато Архип позволил себе поразглагольствовать, не забывая при этом и про яства на столе. Тиун рассуждал о том, что род боярина Самовлада теперь не пресечется и все его богатства не развеются по чужим людям в качестве приданого его дочерей. При этом Архип украдкой поглядывал на Горяина, дабы видеть его реакцию на свои слова.
На другой день в тереме Самовлада Гордеевича объявился его родной брат Давыд Гордеевич, который был помоложе летами. Поговорив о чем-то с глазу на глаз со старшим братом, Давыд Гордеевич затем встретился с Горяином.
–?Это просто какое-то наказанье господне свалилось на наше семейство, – сетовал Давыд Гордеевич в беседе с Горяином. – У нашего отца нас, сыновей, было пятеро. Еще было три дочери. У меня же родился всего один сын, а дочерей родилось шесть. У Самовлада родилось два сына и три дочери. Еще у двоих наших братьев тоже было по двое сыновей, а девок у одного было четыре, у другого пять. Самый же младший из наших братьев и вовсе умер бездетным.
Однако, по мнению Давыда Гордеевича, беда была не только в том, что дочерей у них в роду стало рождаться больше, но в том, что мужское потомство гибло в сражениях, не успевая собственными детьми обзавестись.
–?Из нас, пятерых братьев, в живых остались лишь я да Самовлад, – продолжил Давыд Гордеевич. – Мой сын жив пока, недавно женился и первенца уже ждет. Оба сына Самовлада пали в битве, так и не успев семьей обзавестись. Из четверых других моих племянников трое тоже погибли на войне бездетными, а четвертый хоть и успел жениться, но жена родила ему двух дочерей. Поэтому Самовлад повелел мне, чтобы я подыскал тебе невесту, племяш. – Давыд Гордеевич похлопал Горяина по плечу. – Я устрою тебе смотрины, а ты пригляди себе девицу ладную да пригожую.
В конце беседы Давыд Гордеевич сказал Горяину, что ему, как сыну Самовлада Гордеевича, необходимо вступить в дружину дорогобужского князя.
–?Так исстари повелось, племяш, – пояснил Давыд Гордеевич. – Предки наши честно и достойно служили князьям смоленским и дорогобужским. Через многие славные битвы прошли наши деды и прадеды бок о бок со смоленскими князьями. В этом и состоит земное предначертание нашего боярского рода, а значит, и твое жизненное предначертание, племяш.
Глава четвертая
КНЯЗЬ ФЕДОР ЮРЬЕВИЧ
Смоленские Мономашичи обособились от Мономашичей киевских и ростово-суздальских еще при Мстиславе Великом, знаменитом сыне Владимира Мономаха. Мстислав Великий посадил на смоленский стол своего сына Ростислава, который за свое тридцатилетнее княжение украсил Смоленск великолепными каменными храмами, обнес город мощными бревенчатыми стенами, выстроил каменный детинец. При Ростиславе Мстиславиче Смоленск возвысился настолько, что стоял вровень с Киевом и Новгородом Великим.
После смерти Ростислава Мстиславича сыновья его увязли в межкняжеских распрях, борясь за киевский стол с черниговскими Ольговичами и ростово-суздальскими Мономашичами. Эти распри длились больше двадцати лет и завершились тем, что Киев окончательно утратил свое главенствующее положение, а Русь распалась на обособленные княжеские уделы, одним из которых стало сильное Смоленское княжество. В Смоленске прочно утвердились потомки Мстислава Старого, внука Ростислава Мстиславича.
Сыновьям Мстислава Старого выпала нелегкая доля пережить монголо-татарское нашествие на Русь. До Смоленска татары хана Батыя тогда не дошли, и город избежал разорения. Внукам Мстислава Старого пришлось противостоять натиску усилившегося Литовского княжества, которое стремительно и неудержимо поглощало ослабленные и разоренные набегами Орды южно-русские земли и города. При князе Александре Глебовиче, правнуке Мстислава Старого, войско Золотой Орды подвергло Смоленск разграблению. При сыне Александра Глебовича Иоанне на Смоленск обрушилось моровое поветрие, от которого вымерла большая часть населения города.
Уцелевшие жители Смоленска в ужасе от случившегося рассеялись по небольшим окрестным городкам, иные подались в Тверь, Москву и Владимир. Смоленск на какое-то время совершенно обезлюдел.
Возрождать опустевший Смоленск выпало на долю Святославу Иоанновичу, в правление которого произошла славная Куликовская битва. Золотая Орда слабела год от года, зато Литва только усиливала натиск на приднепровские земли Руси. При князе Гедимине литовцы подчинили себе Черную Русь, Полесье и Полоцкую землю. При Ольгерде, сыне Гедимина, литовцы захватили почти всю Волынь, Подолию, киево- черниговские земли и все Посемье. При нынешнем литовском князе Витовте, внуке Гедимина, под властью Литвы оказалось Торопецкое княжество в верховьях Западной Двины, а также земли по Южному Бугу до самого Греческого моря.
Святослав Иоаннович изо всех сил отстаивал независимость Смоленского княжества, лавируя между Москвой и Литвой. Ему удавалось сдерживать литовцев, уже захвативших Оршу, Витебск, Брянск и Рославль. Мир с Москвой Святослав Иоаннович покупал заключением союзных договоров, направленных прежде всего против Твери и Золотой Орды.
Сыновья Святослава Иоанновича, Юрий и Глеб, не обладали мудрой прозорливостью своего отца и его удачливостью на поле битвы, поэтому Глеб долгое время провел в плену у литовцев, где был вынужден жениться на дальней родственнице Витовта. Глеб сложил голову в сражении с золотоордынцами, отстаивая интересы литовского князя. Юрий бросался из сечи в сечу, пытаясь отвоевывать у Литвы утраченные ранее земли. Однако за каждой его победой неизменно следовало поражение, и в конце концов Юрий Святославич остался без войска, без казны и без союзников. Свою жизнь он закончил на чужбине, скитаясь с горсткой слуг и дружинников по городам Северо-Восточной Руси. Его призывы ополчиться на Литву так и не были услышаны ни в Рязани, ни в Пронске, ни в Нижнем Новгороде, ни в Ярославле, ни в Ростове…
Тем временем Витовт хитростью захватил оставшийся без князя Смоленск и поставил в городе литовский гарнизон.
Сын Юрия Святославича Федор вернулся в отчий край и утвердился в Дорогобуже, куда его призвали местные бояре и ремесленный люд. Дружина у Федора Юрьевича состояла из отчаянных храбрецов, которых он набирал во время своих скитаний. Среди гридней Федора Юрьевича было немало простолюдинов и даже беглых преступников. Среди князей о Федоре Юрьевиче шла недобрая слава, поскольку он был отъявленный безбожник, с легкостью нарушал данные клятвы, без стеснения творил неприглядные дела, был жесток и злопамятен. Однако литовцы с ним считались. Все попытки Витовта изгнать Федора Юрьевича из Дорогобужа завершились полнейшей неудачей. Этот князь имел разбойничьи повадки, нападал чаще всего по ночам или в сильную непогоду, воины его, выросшие на злодействах, не знали жалости к врагу. У Федора Юрьевича повсюду были глаза и уши, поэтому застать его врасплох было невозможно.
Горяину посчастливилось встретиться с дорогобужским князем в тот же день, когда он познакомился со своим дядей.
Горяин и Давыд Гордеевич трапезничали в гриднице, когда к ним прибежал челядинец в белой рубахе
