Впереди двигались воины Фридриха Швабского. Они-то и наткнулись на засаду сельджуков. Оседлав дорогу, сарацины завалили ее камнями.
Полдня крестоносцы пытались пробиться через этот заслон, но им не помогли ни отчаянная храбрость графа Орлеанского и Гийома Неверского, ни уловки герцога Швабского, старавшегося выманить сельджуков из-за камней.
Проводники сказали Людовику, что есть обходная дорога.
– Только с конями там не пройти, – добавили они.
Людовик отобрал из всего войска три тысячи крепких молодых воинов.
Затем король собрал военачальников и обратился к ним:
– Мы сможем преодолеть это препятствие, если ударим сарацинам в спину. Благородные сеньоры, кто из вас отважится возглавить этот отряд? Проводники укажут обходную тропу, но вполне может быть, что сарацины о ней тоже знают. Если и там будет вражеская засада, то уповать придется лишь на Господа и собственный меч.
Я не могу вам приказывать, мои верные вассалы, ибо не хочу своею волей отправлять никого из вас на возможную гибель. Пусть выйдет вперед тот, кто готов ради спасения всего войска пожертвовать, быть может, и своей жизнью.
Знатные рыцари, все как один, сделали шаг вперед.
И только Василий сделал вперед два шага.
– Государь, мне было предсказание перед походом, что я стану спасителем христианского войска в горах, – сказал он. – Полагаю, пробил мой час!
На чернобородом лице Людовика отразились одновременно удивление и радость.
– В таком случае, друг мой, ты ниспослан нам Богом! – Король приблизился к Василию и крепко стиснул его широкие плечи своими ручищами. – Не смею удерживать тебя. Иди и пожинай свою славу, барон де Бельфлер! – Людовик осенил Василия крестным знамением. – Да поможет тебе Господь и ангелы его!
Пожелать Василию удачи пришла также и королева. Сказав ему несколько теплых слов, Элеонора подтолкнула к новгородцу Клотильду. Сама же немедленно ушла, не оборачиваясь, в свой шатер.
Клотильда притянула к себе голову своего нареченного супруга и запечатлела поцелуй на его устах.
– Прощай, Клотильда, – негромко промолвил Василий и ласково провел пальцем по ее белой нежной щеке.
– До встречи! – сказала баронесса. – Я буду молиться за тебя.
Проходя в голову готового к выступлению отряда, Василий вдруг узрел среди немецких и французских воинов русских ратников. Они стояли, опершись на копья и овальные, заостренные книзу щиты.
– А вы почто здесь? – накинулся на них Василий. – Я и без вас обойдусь. Мне ныне вон какое войско доверили!
– Без меня все равно не обойдешься, – насмешливо проговорил стоящий впереди всех Потаня, – ежели, конечно, ты не выучил за ночь немецкий и французский.
– Ладно, ты можешь остаться, – нехотя согласился Василий, – а остальные проваливайте отсель!
– Не шуми! – ворчливо отозвался Яков Залешанин. – Вот побежит твое войско, и останешься ты на пару со своей спесью.
– А вы не побежите? – язвительно спросил Василий.
– Мы не из таковских, Вася, – ответил Фома. – Иль сам не ведаешь?
– Вместе мы обет давали, Вася, стало быть, повязаны мы одной веревочкой, – вставил Домаш. – А за вчерашнее ты не серчай на нас. И мудрый порой молвит слово не в лад.
Василий вмиг оттаял и уже своим обычным голосом промолвил:
– Так и быть, вместе пойдем.
Растянувшись длинной колонной, отряд двигался по склонам гор до глубокого вечера. Затем, уже в темноте, крестоносцы пробирались по дну ущелья вдоль берега струящейся по камням быстрой реки. В котловине, окруженной со всех сторон горами, отряд расположился на ночлег. Костров не зажигали, чтобы не обнаружить себя. Расставили кругом дозорных.
Проводники-греки явно благоволили к Василию, слыша его чистую греческую речь и, видимо, полагая, что он не русич, а ромей.
Сгрудившись на камнях, воины дремали или пытались заснуть, согреваясь теплом друг друга.
Невдалеке шумела река. Где-то в горах выли волки.
Русичи сидели тесной кучкой под чахлой сосенкой. Кого-то клонило в дрему, а кто-то уже спал, положив голову соседу на плечо.
Лишь Василий и Потаня бодрствовали.
– Почто Людовик именно тебя на это дело послал? – тихим голосом спросил Потаня.
– Достойнее я других оказался, вот на меня и пал выбор, – хвастливо ответил Василий.
– Будя врать-то! – проворчал Потаня. – Небось сам и напросился, дурья башка!
– Не робей, друже, – прошептал Василий. – Не в таких передрягах бывали!
С первыми проблесками зари проводники стали торопить Василия двигаться дальше. Василий поднял войско.
Воины опять шли по ущельям.
После полудня ратники стали карабкаться на горный склон. Тропинка, более пригодная для горных коз, чем для обремененных оружием людей, тянулась вдоль отвесной стены, изрезанной трещинами. От взгляда вниз кружилась голова и делались ватными ноги. Там, глубоко внизу, по каменному ложу текла река. Шума ее из-за большой высоты почти не было слышно.
То в одном месте, то в другом оступался кто-нибудь из воинов и с криком срывался вниз. Иной прихватывал с собой и идущего рядом соратника.
Тропа взбиралась все выше и выше, огибая огромную гору. Через какое-то время внизу уже топорщился, будто трава, кедровый лес, а река осталась позади.
Почти у самой вершины проводники указали Василию, куда им надо добраться.
– Вон за той седловиной находится дорога в Киликию, – сказал старый грек, – а лагерь сельджуков, я думаю, расположен где-то в том лесу, почти прямо под этой горой, на которую мы взобрались.
– Значит, мы все-таки обошли сарацин! – обрадовался Василий.
– Обошли-то обошли, но еще не победили, – резонно заметил старик.
Спуск оказался еще более тяжелым, чем подъем. Местами оползни совершенно уничтожили тропу. Тогда воинам приходилось ползти на животе, обдирая в кровь ладони и колени. Камни, выскальзывая из-под рук, падали в пропасть, ударяясь с гулким эхом о выступы ущелья.
Внизу, в долине, Василий недосчитался трехсот воинов, среди которых оказались и трое русичей.
Крестоносцы долго пробирались лесом, пока не выбрались на горное плато, на котором пестрели разноцветные шатры сельджуков. До врага оставалось меньше версты.
– У нехристей с этой стороны даже караулов нет, – усмехнулся Худион.
– Это нам на руку! – произнес Василий, с лязгом обнажая меч.
Крестоносцы бегом устремились к вражескому стану. Среди шатров завязались беспорядочные схватки с выбегающими навстречу сарацинами.
Василий обратил внимание на то, что воинов султана в лагере немного, а откуда-то с гор доносится гул, в котором явственно слышались яростные крики людей и грохот камней по щитам.
– Слышите? – крикнул друзьям Василий. – На перевале сеча идет!
– Верно! – прислушавшись, сказал Потаня. – Людовик с Фридрихом пробиваются через перевал.
– Так что же мы стоим?! – воскликнул Худион. – Ударим нехристям в спину!
Увидев у себя в тылу щиты крестоносцев, сельджуки не растерялись и во множестве ринулись на отряд Василия Буслаева с копьями наперевес.
Построившись плотной колонной, крестоносцы мечами и копьями прокладывали себе путь к завалу из камней, на который с другой стороны карабкались по лестницам воины Людовика и Фридриха Швабского. Сарацины швыряли сверху на христиан камни, пускали стрелы, метали дротики… Судя по множеству убитых и раненых сельджуков, битва здесь шла уже не один час.
Русичи, находившиеся в голове колонны крестоносцев, очутились в самом пекле сражения.
Щит Василия ударами вражеского топора был пробит в двух местах. Наконечник сарацинского копья
