ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Шариф оставил детей под присмотром Джеслин и ушел во дворец. Мрачное выражение его лица не сулило ничего хорошего миссис Фишман. Каково же было удивление Джеслин, когда она узнала, за что Такия была наказана королевой Рейной!
Спустя полчала Меза сообщила ей, что Шариф хочет видеть ее в своей части дворца. Джеслин не хотела оставлять девочек одних, но Меза убедила ее, что ей не составит труда помыть их и посидеть с ними, пока она не освободится.
Шариф встретил Джеслин в своем кабинете в выцветших джинсах и не застегнутой до конца черной рубашке-поло. Впервые после девятилетней встречи он напомнил ей — хотя бы внешне — Шарифа, в которого она без памяти влюбилась и с которым была бесконечно счастлива. Ее Шарифа…
— Миссис Фишман здесь больше не работает, — заявил он, едва она переступила порог.
— Она не виновата.
— Да, она не била Такию, но ни слова не сказала мне, что происходит.
— Так она знала?
— То, что Такию била моя мать? Да.
— И тебе известно, за что?
На его скулах заходили желваки.
— Судя по твоей реакции, ты знал, что Такия иногда мочится в постель, — констатировала Джеслин.
— Директор школы сообщила мне о нескольких… прецедентах, — подбирая слова, произнес Шариф. — А также порекомендовала мне забрать Такию из школы, пока она не избавится от этой… привычки. — Он потер лоб кулаком. — Я посоветовался с матерью, и она оказала, что позаботится об этом. Но я не знал, что она возьмется… за воспитание так рьяно, — покаянно пробормотал Шариф. — Когда мы были маленькими, случалось, она била нас, мальчиков, но я и подумать не мог… — Его глаза приобрели растерянное выражение. — Какой из меня отец, если я не смог защитить их в своем доме?
— Она твоя мать, — просто сказала Джеслин. — В том, что ты доверял ей, твоей вины нет. Скорее, она виновата перед вами.
— Да, я доверял ей, хотя это давалось мне с трудом, — горько усмехнулся он. — Я…
За дверью послышались голоса, затем раздался стук в дверь, и, не дожидаясь приглашения, вошла королева Рейна.
— Я только что узнала, что ты уволил миссис Фишман, — с ходу заявила она. — У нее были превосходные рекомендации.
— Сядь, мама.
— Спасибо, я постою.
— Сядь, — с нажимом повторил Шариф.
— Как ты со мной говоришь? — вскинула голову Рейна. — Смени тон. И я не буду ничего обсуждать, пока она не уйдет.
— Джеслин останется, а вот ты можешь покинуть дворец в сопровождении моей охраны. Сядь.
Приняв уязвленный вид, Рейна подчинилась, притворившись, что, кроме нее и Шарифа, в комнате больше никого нет.
— Я видел на ногах Такии синяки и знаю, кто и почему ее бил и что это длится с тех пор, как девочки вернулись из школы. У тебя есть что-нибудь добавить?
— Дети нуждаются в дисциплине, — пожала она плечами.
— Ты наказываешь ее за то, что она еще плохо контролирует.
— Я сделала это ради нее, — заявила Рейна. — Она учится в школе и мочится в постель. Если не отучить ее от этого сейчас, позже над ней будет смеяться вся школа. — Она встала. — Меня ждет шофер. Я уезжаю в летний домик. Если хочешь, чтобы я вернулась, ее здесь быть не должно. — Она кивнула в сторону Джеслин.
— В таком случае можешь не возвращаться.
На губах Рейны показалась снисходительная улыбка, словно она знала тайну, неизвестную Шарифу.
— Шариф, это не сработало в первый раз, не выйдет и сейчас. Мы оба согласны в том, что тебе нужна жена, и мисс Хитон по-прежнему тебе не подходит.
В комнате повисло молчание. Шариф открыл ящик стола, вытащил конверт и протянул его матери.
— Все эти годы я подозревал, что ты лгала мне. Сегодня я получил этому подтверждение. Джеслин не брала твоих денег, но я знаю, что ты возьмешь мои. Бери. Здесь чек на полмиллиона долларов — деньги, которые ты будто бы передала Джеслин. Я больше не хочу тебя видеть.
Рейна открыла конверт и заглянула внутрь.
— О чем ты говоришь, Шариф?
— Тебе было известно, что я любил Джеслин и хотел жениться на ней. Ты не могла этого допустить. Ты солгала нам обоим и все разрушила.
— Я сделала это ради тебя, чтобы ты не сломал себе жизнь. — Рейна протянула конверт обратно. — Возьми его, и я постараюсь забыть о твоем оскорблении.
— Возможно, так лучше, — подумав, сказал Шариф и разорвал конверт. — Я больше не дам тебе ни цента. Можешь оставить себе летний домик, но сюда не возвращайся.
Мать Шарифа гордо выпрямилась.
— Я не собираюсь смотреть, как она разрушит твою жизнь.
— Если кто ее разрушил, так это ты.
— Тебе нужна не только жена, Шариф. Тебе нужен наследник.
— Джеслин подарит мне наследника.
— Как, она тебе еще не сказала? — изобразила удивление Рейна.
Шариф метнул быстрый взгляд на Джеслин, от лица которой вдруг отхлынули все краски.
— Не сказала что? — потребовал он, снова повернувшись к матери.
— Всего лишь, что она бесплодна, как пустыня Сарка. Или я ошибаюсь, мисс Хитон? Неужели вы до сих пор не сообщили моему сыну о последствиях того несчастного случая в Греции, который обернулся для нас настоящей трагедией?
Джеслин чувствовала исходящие от Шарифа волны напряжения, но не могла произнести ни слова.
— Или ты покинешь дворец сама, или с помощью моих людей, — негромко, но отчетливо произнес Шариф. И в его голосе сквозил такой холод, что Джеслин показалось, будто температура в кабинете понизилась на несколько градусов. — У тебя десять минут на сборы. Больше я не желаю тебя видеть. Никогда.
Он взял Джеслин за руку и вышел с ней из кабинета, не обращая внимания на гневные окрики своей матери.
— Шариф, ты не можешь так поступить, — пройдя несколько шагов, не выдержала Джеслин. — Ты слишком жесток к ней.
Шариф остановился и повернул ее лицом к себе.
— А то, как она поступила с нами, — не жестоко? Я должен был сделать это давно. Она придумала эту грязную ложь, лишь бы избавиться от тебя. И почему она тебя так ненавидит?
— Потому что я жива, а твои сестры нет, — с дрожащей улыбкой пояснила Джеслин.
— Но в этом нет твоей вины.
— Как объяснить это матери, потерявшей сразу двух дочерей, когда я почти не пострадала?
— Почти? — сразу ухватился Шариф за ее слова. — Когда ты приезжала на похороны, с тобой все было нормально, насколько это было возможно в той ситуации.
Джеслин посмотрела ему в глаза, хотя это стоило ей невероятных усилий.
— Может, это был единственный раз, когда твоя мать сказала правду, — тихо проговорила она. — Я не могу иметь детей. И поэтому ушла. Я слишком любила тебя, чтобы заставить тебя страдать, а ты… ты бы
