— Миссис Сэйдер! Вы здесь?
Она взглянула на меня и моргнула.
— Вы же миссис Сэйдер?
— Конечно я миссис Сэйдер. — Похоже, она спустилась на землю. — Я миссис Вивиан Сэйдер. А вы кто?
Какого черта? Я мог спокойно сказать ей это: она все равно не запомнит.
— Я — Шелл Скотт. Марти дома? — Мы вернулись к тому, с чего начали.
— Нет, — ответила она.
— Когда он может появиться, миссис Сэйдер?
— Когда ему вздумается.
— Ну что ж, спасибо, мадам, — сказал я. — Я пойду. Вы не знаете, где бы я мог его увидеть? Мне это очень важно.
Она наклонилась и подобрала с травы стакан, к которому прилипли травинки и кусочки грязи. Подумаешь, немного грязи! Из бутылок, стоявших на столике, она намешала целый стакан виски, содовой и грязи, приложилась к нему и вновь взглянула на меня.
На столике я заметил кучу оружия — три ствола, в том числе самый большой револьвер, который я когда-либо видел. Я думаю, что это был револьвер. Он походил на один из стволов, с помощью которых дают сигнал к началу лодочных гонок, или — еще больше — на часть печатной машины с дыркой на конце и спусковым крючком внизу. В США таких стволов не выпускают, так что это была или иностранная модель, или изготовленный на заказ револьвер с дюймовым дулом. Два других ствола были обыкновенным автоматическим пистолетом всего лишь 45-го калибра и револьвером 32-го. На столике громоздились патроны для всех стволов, включая никелированный пистолет 22-го калибра с перламутровой рукояткой, который она продолжала держать в правой руке.
Она пробормотала:
— Где вам его найти? Он отправился в клуб, а может, и к своей шлюшке. Он же гад. — Она икнула. — Как, вы сказали, вас зовут?
— Скотт. А когда Марти уехал из дома?
— Не знаю. Вроде рано. Кажется, он ночевал сегодня здесь.
— Спасибо, — поблагодарил я, — мне пора идти.
— Не хотите ли выпить? — улыбнулась она.
— Спасибо, нет.
Я рискнул отвернуться от нее, чтобы посмотреть, что же это она расстреливала. К стене дома были прислонены четыре тюка сухого сена, предназначенного, по-видимому, для лошадей, которые, как я предположил, находились в конюшне поодаль. Или она сама его жевала?
Тюки стояли друг на друге в два ряда как раз под окном второго этажа, из которого я ее увидел впервые. Таким образом, пули не могли их пробить. Я же подумал, что будет с лошадьми, когда им наконец достанется это сено. Она столько раз попала по верхнему тюку, что перебила , одну из скрепляющих его проволок и усыпала мусором все вокруг. На нижнем тюке был прикреплен большой портрет Трумэна, изрешеченный пулями. Пара дырок виднелась в свежей краске стены.
Я поинтересовался:
— Развлекаетесь?
Она бросила невидящий взгляд на меня и отрезала:
— Не очень-то.
Я попытался пошутить:
— Здорово вы разделались с Трумэном! Что вы имеете против него?
— Я республиканка.
Мне ничего не оставалось, как удовольствоваться ответом. Она зарядила маленький пистолет и прицелилась в Трумэна, но пуля попала в землю в полуметре от портрета.
Пора было уходить, и я попрощался. Она мне подарила улыбку. К верхней губе пристали травинки, что не улучшило, но и не ухудшило ее облика — травинка была под цвет ее лица. Я нахмурился, посмотрел на точку, которую она рассматривала в небе, думая, действительно ли она видит там что-нибудь. Затем направился к своему «кадиллаку», вздрагивая при каждом выстреле за спиной.
Глава 5
Припарковав «кадиллак» за углом Оливковой улицы, я прошел по Седьмой до середины квартала, повернул налево, между обувным магазином и кафе, вошел в переулок и через несколько шагов остановился перед входом в лифт. Оставалось только войти и спуститься вниз.
Может, и не так просто. Мне пришло в голову, что, хотя я был в семи метрах от «Подвала» Марти Сэйдера, туда нелегко будет проникнуть. Я помнил, что лифт спускался довольно долго, и это давало достаточно времени, чтобы подготовить мне встречу. Я постарался вспомнить, как выглядит клуб. В лифте даже не нужно было поворачиваться: войдя в него и спустившись, клиент выходил прямо в зал. По нему были расставлены столы. Вдоль правой стены тянулся бар, возможно, перед упомянутой Маей дверью, ведущей наверх. Вдоль ближайшей стены, справа и слева от лифта, располагались кабинки. Кабинет, гримерные и что-то там еще располагались за левой, задрапированной бархатом стеной. У дальней, противоположной от лифта стены находились возвышение для небольшого оркестра и танцевальная площадка.
Не очень-то мне помогло это воспоминание, и я продолжал стоять в переулке, глядя на дверь лифта. И тут я совершил первый за день благоразумный поступок: немного подумал.
Было очевидно, что, если Айрис попала в руки к Сэйдеру, он мог спрятать ее где угодно. Но единственные два места, где мог находиться Сэйдер, были его дом и клуб. Дом я исключил. Если Сэйдер, а может быть, и Айрис тоже, находится здесь, то нетрудно предположить, что он обрадуется моему появлению. Тут мне в голову пришла другая мысль.
Я перебрал в памяти все, что пролепетала Айрис в состоянии, близком к истерике, и вспомнил ее упоминание о том, что она была взаперти. И тут она сказала что-то о подъемнике для блюд, через который она выбралась наружу. Куда? Ага, в кафе «У Кларка».
Я вышел из переулка на Седьмую улицу и осмотрел кафе на левом углу. На его окнах было написано «У Кларка», и как раз под ним находился «Подвал» Марти Сэйдера. Глядя внутрь кафе через витрину, я разглядел в зале под прямым углом к левой стене выступ, уходивший в глубину. Часть этого пространства занимала, по-видимому, кладовка. Я знал, что по крайней мере четыре квадратных метра приходились на лифт, у которого я недавно стоял.
Ощущение холода в спине усилилось. Если только Айрис не была клиенткой дурдома, она точно была заперта в «Подвале» незадолго до ее неожиданного появления в моем офисе.
Я наслаждался своими рассуждениями, когда какое-то движение слева заставило меня вздрогнуть. В том состоянии, в котором я находился последние четыре часа, даже вид червяка заставил бы меня вздрогнуть. Но это был длинный черный лимузин «плимут», поворачивающий в шаге от меня в переулок.
Впереди сидели два типа, которые не обратили на меня никакого внимания. И очень хорошо — сегодня я и так уже привлек слишком много внимания к своей персоне. Но я где-то встречал раньше парня, сидевшего рядом с водителем. Я попытался вспомнить где, забыв на какое-то время о подъемнике блюд.
Примерно месяц тому назад я видел эту физиономию в газетном сообщении о задержании ее обладателя по подозрению в ограблении, но до суда дело не дошло. Ничего особенного, если не иметь в виду, что залог, под который он был освобожден, предоставил Коллиер Брид. Тот самый, что запустил свои жирные, скользкие пальцы во все темные делишки в городе, и без согласия которого никто не мог извлекать грязные деньги. Я не был уверен в том, что означало появление здесь черного «плимута», но дело, несомненно, осложнялось. И у меня было пренеприятнейшее предчувствие, что я мог оказаться в центре
