– Они хотят, чтобы я кое-кем
Кристина ошеломленно уставилась на нее. После чего чисто автоматически выкинула из своей очаровательной головки все ненужное.
– Ну и ладно!! – весело кивнула она. – А теперь, по-моему, нам пора познакомиться с нашим новым домом!!
Взгромоздившись на скрипучий табурет, нянюшка Ягг сняла с верхней полки продолговатый, завернутый в бумагу предмет.
Матушка, скрестив руки на груди, следила за ее действиями суровым взглядом.
– Дело-то в том, – щебетала нянюшка, чувствуя, как этот взгляд пронизывает ее насквозь, – что мой последний муж, он однажды, как сейчас помню, это было после обеда, так вот, однажды он и говорит мне: «Знаешь, мать, а ведь стыдно было бы, если бы все твои знания ушли вместе с тобой – то есть когда
– Так ты, стало быть,
– О, это так, сборничек рецептов, – откликнулась нянюшка смиренней некуда. Таким голосом обычно просят у суровых судий о снисхождении.
– Да что ты смыслишь в стряпне? Ты ведь в жизни ничего не готовила.
– Неправда, у меня тоже есть фирменные блюда.
Матушка перевела свой испепеляющий взор на здоровенный том, что возлежал теперь у нее на руках.
«Радость Домовводства», – громко прочла она. – Автор – Ланкрская Ведьма. Ха! А почему ты собственное имя на обложку не поставила? На книгах надо ставить имя настоящего автора, чтобы все знали, кто написал этот бред.
– Это мой псевдотический ним, – объяснила нянюшка. – Господин Козлингер, ну, тот самый, главный по ещегодникам, сказал, что так будет гораздо таинственнее, а людям нравится таинственность.
Матушка перевела взгляд-буравчик на надпись внизу обложки. Там очень маленькими буквами было написано: «CXXVIIое Пириздание. Продано Более Двацати Тысятч Икзимпляров! Мы Исдаем Синсации. Пол Доллара».
– И ты послала им деньги, чтобы они напечатали эту чушь?
– Так, пустяки, пару долларов, – махнула рукой нянюшка. – Но ты посмотри, работа какая! А кроме того, деньги мне потом вернули. Даже с лихвой – они обсчитались на три доллара в мою пользу.
Матушка Ветровоск инстинктивно не доверяла книгам, но цифрам не доверяла еще больше. Она пребывала в глубоком убеждении, что все написанное, скорее всего, чистое вранье, а стало быть, и цифры грешат тем же самым. Кроме того, именно к цифрам обычно прибегают люди, вознамерившиеся вас обсчитать.
Беззвучно шевеля губами, матушка размышляла о цифрах.
– О, – наконец сказала она очень тихим и спокойным голосом. – И на этом все? Больше ты этому Козлингеру не писала?
– Боги упаси. Иначе мне бы пришлось отдавать лишнее. Целых три доллара, не забывай! А их бы обязательно потребовали взад.
– Ну да, ну да, понимаю…
Матушка все еще пребывала в мире цифр. Она пыталась сообразить, сколько это может стоить – сделать такую книжку. Вряд ли особо много: есть ведь нечто вроде печатных мельниц, они и выполняют за вас всю работу.
– В конце концов, три доллара это тебе не хухры-мухры, – нарушила ход ее размышлений нянюшка.
– С этим я абсолютно согласна, – ответила матушка. – У тебя случайно не найдется карандаша? Ты ведь у нас грамотная, книжки строчишь!
– У меня есть грифельная доска.
– Давай сюда.
– Просто держу ее под рукой. Вдруг увижу во сне какой-нибудь особый деликатес, чтобы тогда проснуться и сразу записать рецепт. Ха-ха.
– Ха-ха, – неопределенно откликнулась матушка.
Грифель заскользил по серой досточке.
– Давай я еще чайку приготовлю, а? – предложила нянюшка, явно испытывая облегчение от того, что все так благополучно закончилось.
– Гм-м-м? – промычала матушка. Внимательно изучив результат, она дважды подчеркнула его. – Но ты ведь получила удовольствие? – вдруг спросила она. – Ну, то есть от своей писанины?
Из-за двери, ведущей в буфетную, высунулось радостная голова нянюшки Ягг.
– О да! – воскликнула нянюшка. – Деньги для меня не важны.
– А считать ты никогда не умела? – с той же задумчивостью продолжала матушка, обводя итоговую цифру в кружок.
– Эсме, ты ведь меня знаешь, – весело чирикнула нянюшка. – Терпеть не могу эти задачки. Сколько будет, если от двух фартингов отнять одну миску с бобами…
– Ну и хорошо. Потому что, согласно моим расчетам, господин Козлингер должен тебе гораздо больше, чем три доллара. Это если по-честному.
– Не в деньгах счастье, Эсме. Главное – здоровье, а остальное все…
– Итак, согласно моим расчетам и если по-честному, он должен тебе от четырех до пяти тысяч долларов, – так же спокойно произнесла матушка.
В буфетной что-то грохнуло.
– В общем, хорошо, что для тебя счастье не в деньгах, – рассуждала матушка Ветровоск. – Иначе тебе было бы совсем кисло. Ну, то есть если бы для тебя деньги что-то значили.
Из-за края двери вынырнуло бледное лицо нянюшки Ягг.
– Не может быть!
– Четыре-пять тысяч – это очень приблизительно. Скорее всего даже больше.
– Да быть того не может!
– Просто берешь цифры, складываешь, вычитаешь, делишь…
Нянюшка Ягг, охваченная благоговейным ужасом, взирала на собственные пальцы.
– Но это ведь целое…
Она прервалась. «Состояние» – единственное слово, которое сейчас приходило ей на ум, но оно несколько не соответствовало ситуации. Ведьмы не оперируют понятиями рыночной экономики.
И, честно говоря, не только ведьмы – все население Овцепиков живет себе поживает и даже не подозревает о том, что где-то существует такая штука, как экономика.
– В общем, это очень много денег, – слабым голосом закончила нянюшка. – Что бы я стала делать с такими деньжищами?
– Откуда мне знать? – пожала плечами матушка Ветровоск. – А с тремя долларами ты что сделала?
– Положила в копилку на камине, – ответила нянюшка Ягг.
Матушка одобрительно кивнула. Подобную финансовую политику она одобряла.
