за каким-нибудь спокойным и полезным занятием, но сегодня обе не могли найти себе места. Они пошли в большую гостиную и сели у окна, поглядывая вниз на улицу, но скоро стало ясно, что спокойно посидеть им не удастся. В углу стоял телевизор, экран которого напоминал чудовищных размеров глаз, затянутый бельмом. Несколько минут они делали вид, что не замечают его. Наконец Уна сказала:
– Я смотрела программу: сейчас будет передача для женщин.
– Знаю, – сказала мама довольно зловеще. – Я сама смотрела.
– Ну, тут все будет в порядке, правда? Во всяком случае…
– Что «во всяком случае»? – спросила мама прежним зловещим тоном.
– Ну, – сказала Уна робко, – ты не думаешь, что мы вчера вечером были немножко возбуждены… и… могли вообразить всякое такое?…
– Нет, не думаю, – сказала мама. И чуть погодя добавила: – Но все-таки, если хочешь, включай. В конце концов, женская передача… к тому же среди дня… может, он и не покажется. Он днем всегда спал.
– Но… послушай, мама, Джордж говорит…
– Мало ли что он говорит. Твой Джордж далеко не все на свете знает, хоть ты, может, и думаешь по- другому. Ну, включай, если тебе хочется.
Уна подошла к телевизору и осторожно повернула выключатель. Мама с отсутствующим видом села на стул перед экраном. Экран засветился, и они увидели хозяйку женского пансиона – даму до того утонченную и изысканную, что она даже говорила, как иностранка.
После хозяйки пансиона выступили две девушки – скрипачка и пианистка.
– Ну, видишь, все в порядке, – сказала Уна.
– Пока что да, – ответила мама, – но дай ему время. Хотя надо сказать, все это очень славно.
После музыки какой-то человек стал рассказывать о поисках сокровища. Он был довольно молодой, типа школьного учителя, очень нервничал и обливался потом.
– Нам удалось сделать поразительные находки, – сказал он. – И кое-что я сейчас вам покажу. – Он беспокойно стал делать знаки кому-то, находившемуся вне экрана, говоря при этом: – Будьте добры, если можно… спасибо.
И на экране показался дядя Фил, тащивший какие-то вещи, и едва его стало хорошо видно, как он повернул свою кривую шею, в упор взглянул на маму и Уну и сказал:
– Да что там сокровище! Вам, Григсонам, и так неплохо – прибрали к рукам мои полтораста фунтов!…
– Видишь – теперь он разговаривает с нами! – взвизгнула мама, бросаясь к телевизору. – Но я его выключу. – И, выключив, она добавила твердо: – Это он в последний раз устраивает со мной такое. Больше я не дам ему случая. Один бог знает, что еще он может наговорить! – Она обвиняюще указала пальцем на Уну, которую все еще била дрожь, и продолжала: – Я все же думаю, что мы немножко возбуждены и просто вообразили это. Ну, Уна, – ты его видела, ты его слышала. Ладно. Не будем этого повторять.
И мама отправилась на кухню, где гремела и звякала посудой до тех пор, пока не пришло время пить чай. Стив, который работал на аукционе, в этот день явился домой первым и, не сказав матери и сестре ни слова, быстро проследовал в большую гостиную, явно собираясь включить телевизор. Женщины, готовившие ужин в задней комнате, ничего ему не сказали. Это, как сразу догадалась Уна, была новая мамина тактика: никаких протестов, никаких попыток переубедить остальных – просто зловещее суровое молчание до тех пор, пока не начнется шум, и тогда, как вспышка молнии: «Я вам говорила». Накрывая на стол, они слышали доносившиеся из телевизора голоса, но слов нельзя было разобрать. Прошло пять минут, десять минут.
Внезапно голоса в гостиной умолкли. На полминуты воцарилась тишина, затем Стив с каким-то странным лицом медленно вошел в заднюю комнату, стараясь избежать вопросительных взглядов. Он сел и посмотрел на стол-
– Что, уже готово? – осведомился он слабым, сдавленным голосом.
– Нет, ничего еще не готово, – сказала мама. – Ты сегодня очень рано. А что это ты выключил телевизор?
– Да ну, – сказал Стив уклончиво, – охота была смотреть всякое старье.
Эта никудышная игра не обманула Уну, а уж маме все сразу стало ясно как дважды два.
– Перестань болтать глупости, – сказала она. – Ты видел его?,
– Кого?
– Сам отлично знаешь – своего дядю Фила. Видел?
– Да вроде бы видел, – ответил Стив осторожно.
– «Вроде бы видел»! Ты видел его так же хорошо, как сейчас видишь меня.
– Нет, но я в самом деле его видел. – Стив был явно смущен.
– Он говорил что-нибудь – то есть
– Ну, мама, как он мог…
– Ладно, хватит! – прикрикнула мама. – Мне надоело это слушать. Сейчас ты скажешь своей матери чистую правду, Стив. Ну, говорил он что-нибудь
Стив с несчастным видом стал раскачиваться из стороны в сторону.
– Он сказал, что я стащил у него два шиллинга. Мама и Уна задохнулись от изумления.
– Узнаю Фила! – закричала мама. – Ты ведь не брал у него эти два шиллинга?
