сели на скамьи, из боковой двери вышел тучный, с круглой головой господин, волосы которого были вздернуты со лба челкой кверху и почему-то напомнили мне рисунки Пичугина в сытинском издании Гоголя.
- Смотри, - сказал я спутнику, - это Миргород! Сейчас прибежит свинья, схватит бумагу, и мы спасены!..
Обиженным на жестокость русской революции культурникам не мешало бы взглянуть на историю страны, которая так высоко взметнула знамя индустриальной культуры.
Что такое Америка?
Вслед за открытием этой страны туда потянулся весь неудачливый мир Европы, искатели золота и приключений, авантюристы самых низших марок, которые, пользуясь человеческой игрой в государства, шли на службу к разным правительствам и теснили коренной красный народ[*] Америки всеми средствами.
[* Речь идет об индейцах Северной Америки.]
Красный народ стал сопротивляться, начались жестокие войны, и в результате от многомиллионного народа краснокожих осталась горсточка... которую содержат сейчас, тщательно огородив стеной от культурного мира, кинематографические предприниматели. Дикий народ пропал от виски. Политика хищников разложила его окончательно. Гайавату заразили сифилисом, опоили и загнали догнивать частью на болота Флориды, частью в снега Канады... Та громадная культура машин, которая создала славу Америке, есть только результат работы индустриальных творцов и ничуть не похожа на органическое выявление гения народа. Народ Америки - только честный исполнитель заданных ему чертежей и их последователь...'
Когда читаешь эти строки, то кажется, что они написаны сегодня. А между тем написаны они почти полвека назад! И напечатаны впервые осенью 1923 года. Тогда в двух номерах газеты 'Известия' был опубликован очерк Есенина об Америке - 'Железный Миргород', из которого нами приведены эти строки.
Мысли очерка найдут скоро свое выражение в поэзии Есенина. Вспомним монолог комиссара- большевика Рассветова из пьесы Есенина 'Страна негодяев'. Как далеко сумел заглянуть поэт в черное будущее Америки Рокфеллеров и морганов еще тогда, в двадцать третьем году:
Места нет здесь мечтам и химерам,
Отшумела тех лет пора.
Все курьеры, курьеры, курьеры,
Маклера, маклера, маклера.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
На цилиндры, шапо и кепи
Дождик акций свистит и льет.
Вот где вам мировые цепи,
Вот где вам мировое жулье.
Если хочешь здесь душу выржать,
То сочтут: или глуп, или пьян.
Вот она - мировая биржа!
Вот они - подлецы всех стран.
После 'Известий' Есенин многие свои новые стихи и поэмы публикует в газете. Особенно много печатается он в 1924 - 1925 годах в газетах 'Бакинский рабочий' и 'Заря Востока'.
По-братски, с живым участием относятся к поэту бакинские журналисты и прежде всего редакция газеты 'Бакинский рабочий' и ее главный редактор П. И. Чагин. В 1924 - 1925 годах Есенин - один из самых активных сотрудников газеты 'Бакинский рабочий', неоднократно откликается на просьбы и предложения газеты.
П. И. Чагин рассказывает, как была создана Есениным 'Баллада о двадцати шести'. 'Есенин еще в Москве, - вспоминает Чагин, - признавался мне, что тема гибели 26 бакинских комиссаров волнует его... Я вооружил Есенина материалами о 26 бакинских комиссарах - недостатка в них в Баку не было... Есенин жадно набрасывается на эти материалы и запирается в моем редакторском кабинете.
Под утро приезжаю в редакцию и вижу: стихи 'Баллада о двадцати шести' на столе. И творец этой жемчужины советской поэзии лежит полусонный на диване, шепча еще неостывшие строки:
Пой, поэт, песню,
Пой.
Ситец неба такой
Голубой...
Море тоже рокочет
Песнь.
26 их было,
26.
В ближайшем номере, 22 сентября, 'Баллада о двадцати шести' была напечатана в 'Бакинском рабочем'.
Кроме 'Баллады о двадцати шести', в 'Бакинском рабочем' впервые были напечатаны стихи: 'Отговорила роща золотая...', 'Пушкину', 'Я иду долиной. На затылке кепи...', 'Спит ковыль. Равнина дорогая...', 'Русь советская', 'Сукин сын', 'Письмо деду', 'Шаганэ ты моя, Шаганэ!..', 'Неуютная жидкая лунность...', 'Синий май, заревая теплынь...' - сорок шесть стихотворений!
1 и 3 мая 1925 года в газете 'Бакинский рабочий' впервые была опубликована поэма 'Анна Снегина', ставшая ныне подлинной классикой. До последних дней жизни редакция 'Бакинского рабочего' была для Есенина поистине родным домом.
'Дружище Сергей, крепись и дальше. Что пишешь? Персидские мотивы продолжай, невредно, но работай над ними поаккуратней, тут неряшливость меньше всего уместна, - дружески советует в одном из писем к Есенину П. И. Чагин. - Вспомни уклон в гражданственность, тряхни стариной - очень неплохо было бы, чтобы соорудить что-нибудь в честь урожая, не браваду и не державинскую оду, а вещь, понимаешь?'
В 1925 году редакция 'Бакинского рабочего' выпустила книгу Есенина 'Русь советская', с предисловием П. И. Чагина. В том же году редакция газеты 'Заря Востока', в которой Есенин также много печатался в последние годы жизни, выпустила книгу поэта 'Страна советская'. В этих книгах звучал голос новой России, ее мечты, надежды и тревоги.
Само революционное время требовало от художника нового подхода к изображению жизни, и Есенин это понимал:
Издатель славный! В этой книге
Я новым чувствам предаюсь,
Учусь постигнуть в каждом миге
Коммуной вздыбленную Русь.
'ЧУДЕСНОЕ НАСЛЕДСТВО...'
Творчество Есенина не сразу предстало перед читателем в своем большом и главном. После его смерти мутная пена 'есенинщины', не без помощи 'друзей' поэта, временами скрывала от читателей подлинного Есенина (достаточно вспомнить печальной памяти 'Роман без вранья' А. Мариенгофа, книжку А. Крученых 'Черная тайна Есенина' и др.).
М. Горький, А. Толстой, Л. Леонов, Б. Лавренев, Д. Фурманов - многие художники слова в своих высказываниях, статьях о Есенине и его поэзии показали, в чем неувядаемая сила его стихов, сила великого национального поэта.
'Мы потеряли великого, русского поэта', - писал Максим Горький, потрясенный смертью Есенина.
В 1926 году Горький написал воспоминания о поэте, в которых подчеркивал гуманизм, удивительный размах, силу лиризма его поэзии.
Глубоко национальная основа поэзии Есенина всегда волновала Алексея Толстого. После смерти Есенина он писал: 'Умер великий национальный поэт. Он уже стучался во все стены. Он сжег свою жизнь, как костер. Он сгорал перед нами... Его поэзия есть как бы разбрасывание обеими пригоршнями сокровищ
