Ату!». И когда в Словакии ему покажут фотографию триумфальной колесницы, на которой стоит император Буш в лавровом венке и золотых доспехах, а за колесницей, в цепях, бегут Милошевич и Саддам Хусейн, Путин отдаст американцам не только русские ракеты, но и самое дорогое для него существо — домашнюю брудастую суку.
Передача под контроль американцев ракетно-ядерного потенциала России означает необратимое закабаление страны, превращение русской армии в «иностранный легион» американских вооруженных сил, использование русских для войны с мусульманским миром, а в дальнейшем и с Китаем, которому Буш в своей инаугурационной речи — «борьба Америки за мировую свободу» — объявил стратегическую войну.
«Ракетно-ядерный щит СССР» — детище Иосифа Сталина, закрепившее победу над фашизмом в 45-м году. Уничтожение «щита» — окончательное попрание великой Победы, которое готовятся осуществить враги России в нынешнем юбилейном году.
Молодым человеком с геологами я ходил с радиометром по красным урановым песчаникам, наблюдая, как стрелка на циферблате ползет вверх. Позже, в годы писательства, мне посчастливилось воспеть «ядерную триаду» страны, как воплощение русского гения, мужества и величия. Под Челябинском на секретном заводе я видел, как работают тысячи сверхточных центрифуг, обогащая уран, — изделия, недоступные другим цивилизациям и культурам. Под Красноярском, в гранитных катакомбах, я видел, как механические роботы лепят из серебристого порошка плутониевые боеголовки, словно это были снежки. В Семипалатинске я наблюдал экспериментальный ядерный взрыв, когда содрогнулась земная кора, черная гора приподнялась на дыбы и присела, словно ей подрубили поджилки. На Байконуре я видел, как запускали боевые «Протоны», и ракета, пролетая сквозь перистое облако, превращалась в прозрачную радугу, вынося на орбиту спутник-разведчик. Я мчался по снежным ночным дорогам на гигантском тягаче, перевозившем мобильные ракеты, неуязвимые для врага. На подводной лодке опускался на дно Тирренского моря вблизи Италии, где шныряли американские ПЛАРБы. Я трогал руками горячий корпус прилетевшего из Космоса «Бурана», напоминавшего белого зверя с опаленной шерстью. Опускался в ракетные шахты «Плесецка», оставаясь с офицерами на боевом дежурстве.
Ракетно-ядерный потенциал страны — это воплощенная история Родины, от Куликовской битвы до взятия Берлина.
Великая культура народа от «Слова о полку Игореве» до «Войны и мира» и «Тихого Дона». Великая сущность России, неотторжимая от Волги, Урала, народных песен, молитв Серафима Саровского. От великих побед и жертв, путем которых идет народ.
Морская пехота России, не дай американским «морпехам» растоптать великую Родину!
Рождественская притча
Январь, 2005 г., № 1(581).
Мы, газета «Завтра», встречали Новый год и сочельник не в банкетных залах, не в роскошных ресторанах, не в пышных, с золотым убранством храмах. Встречали в зимнем окопе, как пехотинцы сорок первого года, когда кругом — ночные поля, беспросветная мгла, замерзший бруствер, за которым смутно чернеет туша подбитого танка, едва различима сожженная деревня, мрачно темнеет зазубренный лес. Нас мало осталось, на исходе патроны, несколько ППШ, противотанковых ружей, офицерский ТТ. Комбат ранен, с перевязанной головой. Политрук, водивший нас накануне в атаку, сорвал голос и сипит простуженным горлом. Старшина разлил по сто грамм. Мы выпили обжигающий горький спирт, глядя, как над лесом взлетела и сыплет красные искры ракета. Вслушивались, как на другом конце поля звучит пьяная песня врага.
И такая тревога и боль — за любимую Родину, за родимых и близких, за неведомое будущее, которое наутро обернется для нас дымными брусками наступающих танков, цепью солдат в железных касках, со «шмайссерами».
Но вдруг из туманного неба драгоценно и чудно возникла звезда. Серебряная, лучистая покатилась над темными елками, над тусклыми снегами, озаряя их нежным светом. Встала над нашим окопом, окруженная волшебным сиянием.
И все мы, продрогшие, раненные, замотанные в шинели и ватники, смотрели на звезду. А когда она тихо двинулась, мы встали и пошли за ней по хрустящему снегу, как волхвы, прихватив с собой скромные дары, — краюху хлеба, конфету в фантике, щепотку чая.
Звезда привела нас в деревню, где не было уцелевших домов и торчали обгорелые трубы. Ни огонька, ни петушиного крика. Лучистое светило остановилось над низким сараем, где в щелку что-то слабо мерцало. Вошли в сарай. На соломе, окруженная золотистым сиянием, прекрасная Дева прижимала к груди Младенца. Над ними Ангел с золотыми крылами держал свечу. И такое вокруг разливалось сияние, такое благоухание, словно в снегах, среди черной гари расцвели душистые липы, полные меда.
Мы сняли наши ушанки и каски, отложили избитое и исстрелянное оружие и преклонили колени. Молчали, созерцая несказанное диво, и молча молились — за любимую Родину, за народ, за красу и добро и за нашу Победу. Пречистая Дева и ее священный Младенец источали на нас свет и любовь, наполняли верой и силой. Ангел, который накануне, как буря, летал над сражением, наводя на врагов наши прицелы, поднимая наш измученный взвод в рукопашную, — теперь кротко и вдохновенно держал свечу, отекавшую золотой капелью.
Помолившись, мы встали. Поклонились Матери и ее несказанному Чаду. Оставили на соломе наши дары. Нахлобучили шапки и каски. Забрали с земли мерзлое оружие и вернулись в окоп. И когда возвращались, земля голубела снегами, драгоценно мерцали поля. Ангел летел над миром, держа в руках священную чашу, проливая из нее на черные леса, на глухие деревни и на наши головы прозрачные капли благодати.
Мы засели в мерзлом окопе. Без ропота, исполненные веры и силы, улыбаясь потресканными губами, стали ждать утра.
2004
«Здоровеньки булы, батько Махно!»
№ 49.
Ющенко ужасен. У него проказа, лицо наполнено синими ядами, кожа лопается, истекает больной и зловонной жижей. Уколы, препараты, гипноз. Юлия Тимошенко массирует ему чресла. Он лезет на трибуну перед ревущей оранжевой площадью, и кажется, вот-вот с него начнет сползать гнилая плоть и перед микрофоном останется украиноговорящий липкий скелет.
Янукович — огромное и слабое, сытое и трусливое, с большой головой и маленьким мозгом, безнадежно-скучное и отжившее. Слева от него Черномырдин, синоним стяжательства и вероломства.
