– Я тебе медаль за это должен?
– Если тут будут строевые занятия или что-то такое, тогда до свидания. Я учиться приехал!
Народ дружно расхохотался – в устах культуриста это звучало противоестественно.
– Хорошо… – Прапорщик внимательно оглядел толпу и вытащил из нагрудного кармана толстый металлический карандаш. – Поди-ка сюда. Значит, учиться? Сейчас поучимся.
Кнопку на мнемокорректоре никто не заметил. Кнопка была маленькая, в самом низу, и нажимать ее следовало мизинцем, но об этом все узнали позже.
Парень в майке почесал нос и сказал:
– Серьезно, старшина. Я уже отслужил.
Некоторые еще досмеивались, и не поняли, о чем речь. Некоторые поняли сразу и сделали шаг назад. Нетвердый.
– И что дальше?.. – поддержал прапорщик.
– Если тут будут строевые занятия или что-то такое, тогда до свидания. Я учиться приехал, – заявил культурист.
Теперь дошло до всех. Люди прекратили хихикать и расступились полукругом, оставив парня в одиночестве.
– Он не помнит, – пояснил прапорщик. – Минус сорок пять секунд, столько я ему закрыл. Вспомнит, когда я захочу. Но обратный процесс малоприятен. Наверно, эти сорок пять секунд того не стоят… Налево, – вяло скомандовал он.
Новоиспеченные курсанты – кто с чемоданом, кто с полиэтиленовым пакетом, нестройно повернулись.
– Иногда умение забывать ценится выше, чем умение помнить, – продолжал прапор. – Существует такая информация, по сравнению с которой архивы любой разведки – это ворох фантиков. Есть уровни секретности, при допуске к которым человека надо сразу закатывать в бочку. Испугались, нет?.. Зато у нас после службы никаких подписок о неразглашении. Разглашать вам будет нечего. Марш!
Люди подавленно плелись по тропинке, прикидывая, насколько им все это нужно. Олег тоже сомневался, но как-то не сильно, наполовину. В конце концов, условия увольнения он знал и сам, – это было то немногое, что им сообщили заранее.
Старшина шагал рядом – кажется, он остался доволен. Позже Олег убедился, что этот экспромт с корректором был отнюдь не случаен. Подобные демонстрации входили в программу обучения.
Меньше чем через неделю на занятиях с матчастью действие импульсного мнемокорректора испытали все, – им закрыли по две минуты. В этом не было ничего страшного, это и обнаружить-то было невозможно – до тех пор, пока заблокированные участки памяти не открыли вновь. Как и обещал прапор, «вспоминание» оказалось неприятным. После физического ступора, из которого большинство выкарабкивалось около часа, наступил паралич эмоциональный.
– Хорошему человеку маленькая депрессия никогда не помешает, – изрек тогда инструктор. – Привыкайте, такое с вами будет часто. И учитесь справляться сами – без водки, таблеток и психоаналитиков. – Он благожелательно улыбнулся и запер группу в классе.
К тому моменту двенадцать человек из шестидесяти уже отсеялись, по двое в день. Но эти шесть дней до первого теста нужно было еще прожить…
Дорожка привела к парадному входу с чудовищной военно-морской мозаикой. Каждый корпус был украшен кафельным панно, посвященным какому-нибудь роду войск. По соседству стояло здание с циклопическим десантником в устрашающей позе, правее находилась двухэтажка с фантазией на тему ПВО.
Кроме прапорщика и дежурного, Олег заметил двоих солдат с метлами, больше на территории никого не было.
Часть сокурсников он успел разглядеть еще в автобусе, пока короткая колонна ехала от автовокзала на «Щелковской». Мужчин оказалось чуть больше, но не намного. Всем пассажирам было где-то от двадцати пяти до тридцати, однако критерия отбора Олег так и не уловил. В автобусе сидели и яркие самки почти модельной внешности, и откровенные дурнушки, одетые черт знает во что. Мужики тоже собрались как будто из разных муравейников: небритые субъекты с ранними животами, спортивного вида красавцы, принявшиеся подбивать клинья еще в дороге, пара босяков в заштопанных брюках и несколько человек вовсе без имиджа – заурядных, как сам Олег.
В холле их ждала женщина-офицер. Китель у нее был черный, а просветы на погонах красные. Олег задумался, как же к ней все-таки обращаться – «товарищ майор» или «товарищ капитан третьего ранга».
– Ася, расквартируй девочек, – распорядился прапор, и Олег запоздало сообразил, что для майора она слишком молода.
Женщина затушила окурок о край эмалированной урны и повела свою часть группы вверх по лестнице. Во второй раз Олег увидел Асю только через два дня, и она была уже в полевой форме морской пехоты – лихо приталенной, с лейтенантскими погонами. На голову она надела зеленый берет. Морпехи таких не носят, но ей было все равно, просто Ася решила, что он неплохо смотрится с ее глазами. За эти два дня Олег уже усвоил, что воинские звания здесь отсутствуют в принципе.
Мужчин расселили на первом этаже, в четырех десятикоечных кубриках без всякого намека на удобства. Побросав вещи в тумбочки, люди начали активно знакомиться, словно до этого, минутой раньше, их что-то останавливало. Олег жал руки, многократно повторял свое имя и слышал в ответ чужие, большинство из которых тут же забывал. Единственным, кого он запомнил сразу, был печальный тип, длинный и какой-то нескладный, с нереальным сочетанием Иван Иванович Иванов. Иван Иванович выглядел лет на сорок – в действительности ему было двадцать шесть, – и производил впечатление добровольного девственника. Раскрыв на кровати смешной потертый чемоданчик, он выложил две толстых книги: иллюстрированную энциклопедию дохристианской Руси и потрепанный вузовский справочник по физике. Олег предпочел свернуть беседу и отправился искать туалет.
Побродив по корпусу, он выяснил, что прапорщик вместе с морским майором Асей уже ушли, приказав народу устраиваться и готовиться к обеду. Шестьдесят человек принялись гулять, курить, трепаться, но главной темы – цели их приезда – впрямую никто не касался.
Некая пытливая девица настойчиво намекала на какой-то бункер – мол, все более-менее секретное должно находиться под землей. С ней не спорили, но разыскивать бункер никто не торопился. Не выдержав, она спустилась по служебной лесенке в подвал и возле стальной двери наткнулась на какого-то солдата.
– Вам чего, тетенька? – спросил тот, сверкая глазом на ее узкие шорты.
– Мне?.. Так, ничего…
– У нас тут бойлерная, – сказал солдат. – Будет время – заходите, в домино сыграем. На раздевание, конечно.
Поднявшись обратно, девица сделала вывод, что особых секретов в подвале нет, но соваться туда все же не стоит, – и с ней опять-таки не спорили.
В постижении местных порядков было что-то от естественного отбора – безликое и неотвратимое. Ни Устава Службы, ни правил поведения курсантам не объясняли. На простой вопрос о требованиях следовал такой же простой ответ: «Пока вы не приняты в Службу, от вас не требуется ничего».
Дисциплину курсантам не навязывали – ни прапорщик, ни Ася, ни инструкторы, появившиеся в группе уже к вечеру. Им ничего не запрещали, хотя и разрешали немногое – но это если спросить. Если же не спрашивать, то почти все было дозволено.
Дежурный у ворот за пределы территории никого не выпускал, но когда тот же качок в майке у него на глазах полез через забор, он и не почесался. Правда, культуриста после этого на базе больше не видели.
Спустя некоторое время одна девушка надумала отметить день рождения и уговорила какого-то солдатика сбегать за бутылкой. Тот особенно не возражал и даже законного стопарика не принял, сказал – празднуйте, мне не жалко. Пол-литра выпили на пятерых, все вышло весьма культурно.
На следующее утро пятеро трезвых, ничего не подозревающих курсантов получили по импульсу из корректора и, по-прежнему ничего не подозревая, очнулись в собственных квартирах. Включив дома
