Гоголь.
Напишите мне ваш адрес: ваше имя я знаю, но отчества не знаю, присовокупите также и его. Мой же адрес: Via de la Croce, № 81, 3 piano.
На обороте: Самарину от Гоголя.
С. М. СОЛЛОГУБ
Генваря 3 <н. ст.> 1846. Рим
Благодарю вас за ваше письмецо, по обыкновению всегда для меня очень милое и очень приятное, и за все известия, которые также все до единого мне были тоже очень приятны и порадовали меня в моем хвором состоянии. Мысль ваша писать самой книжки для беби весь-ма умна; кто же, кроме самой матери, может написать что-нибудь лучше для дочери? Я рад, что в Влад<имире> Александр<овиче> пробудилась деятельность писателя. Не позабудьте мне прислать всё, что ни выйдет из-под пера его. Теперь же это так легко: курьеры ездят всякую неделю из Петербурга. Поручите Матвею Юрьевичу, он это сумеет сделать. Можете также адресовать на имя здешнего секретаря Устинова. «Тарантас» в печати мне еще больше понравился, чем прежде в рукописи, хотя я успел прочесть его довольно бегло и, к сожалению, не имею у себя под рукой экземпляра. О себе, то есть о здоровье моем, скажу вам только то, что я зябну до такой степени, что не нахожу уже никаких средств согреваться. Сначала было мне немного лучше. Но да будет во всем воля божия! Что ни делается с нами, то делается не без нее, а она стремится всё, и недуги и страданья, обратить нам во благо. Да будет же во всем эта святая и чудная воля! Передайте эти письма или, лучше, записочки, при сем прилагаемые, по принадлежности. Молитесь обо мне и не забывайте меня, милый друг мой! Обнимите вместо меня всех ваших, которые также суть в то же время и мои, начиная с граф<ини> Луиз<ы> Карл<овны>, Михаила Юрьев<ича>, Матв<ея> Юрьев<ича> и до Веневитинова, включая туда же и всех прекрасных малюток.
Весь ваш.
Адрес мой не забывайте: Via de 1а Сгосе, № 81, 3 piano.
Поздравьте от меня себя и всех вас с наступающим новым годом.
В. А. СОЛЛОГУБУ
<3 января н. ст. 1846. Рим.>
Благодарю вас, Владимир Александрович, за вашу милую приписочку в письме к Александре Осиповне, за память обо мне и за дружеское посвящение мне вашей Воспитанницы, которая, вероятно, и умна и хороша. Я прочел ваш «Тарантас» еще с б?льшим удовольствием в печати, чем прежде в рукописи. У вас всё зреет вместе: и ум, и слог, и наблюдательность, и мысли. Вам нужно только не останавливаться и писать. Всё будет у вас обдумываться, соображаться и устраиваться во время самого писания. Христа ради, не давайте заснуть вашей деятельности на этом поприще. Вы тут более и более будете находить утешения и жизни настоящей. Всё вас обманет, и жизнь, и свет, и все привлекательности, привлекающие других людей; но на этом поприще вас ничто не обманет, потому что это ваше законное поприще, и тут выполнять вы будете именно то, что определено свыше выполнять вам. Не пренебрегите ни этими словами вашего хворого и хилого ныне собрата, который, несмотря на свою собственную хилость, от всей души желал бы, чтобы совет его дышал здравием, силою на всех его собратий.
Искренно желающий вам всякого добра и любящий вас Г.
Я просил уже Софью Михайловну и вновь прошу также вас о присылке мне всех выходящих ваших сочинений.
А. П. ТОЛСТОМУ
Рим. Генваря 8 <н. ст. 1846>
Податель сего письмеца есть архитектор наш Иванов, которого вы, может быть, уже знаете и ради которого я беспокою вас убедительною просьбою дать ему (если у вас случатся) денег на проезд в Рим. Проезд этот, разумея в художественном смысле, с осматриванием всех архитектурных памятников, стоит издержек. Из Академии им до сих пор еще не выслали следуемых денег, а он бы не хотел из<-за> этого потерять даром драгоценное время. Если вы можете его ссудить от 500 до 1000, то сим крайне обяжете как его, так и брата его, знаменитого нашего и решительно первого живописца, поборника и защитника иконной живописи, который крайне заботится и беспокоится с примерной братской любовью о своем брате [о нем] и просит меня обо всем этом убедительно. С ним вы можете переслать мне книги и всё, о чем просил вас. Здоровье мое, как и всех нас, в руках божиих. Хотел бы обнять вас лично, крепко и сильно благодарить за всё и поговорить с вами, добрейший и близкий моему сердцу Александр Петрович. Много бы дал, чтобы увидеть вас здесь, в Риме, где всё уже совершенно успокоилось, стало привольно, уединенно и тихо, так что можно сказать, что здесь теперь одни болящие и недужные, в числе которых находится и ваш грешный богомолец, нуждающийся попрежнему в ваших молитвах.
Н. Г.
Графине мой душевный и дружеский поклон. Благодарю обоих много и много за то, что вынимаете частицы обо мне, молите<сь> обо мне и просите других обо мне молиться. Попросите доброго священника нашего от меня (передавши ему мой искренний поклон) отслужить обо мне молебен о ниспослании сил мне душевных и телесных на совершенье того труда, который нужней и нужней, чем дале, становится в нынешнее время [сегодня] и который хотел бы совершить быстрее и умней и во имя божие.
Поздравляю вас обоих с наступающим нашим новым годом.
На обороте: Son excellence monsieur le c-te
Alexandre Tolstoy.
Rue de la Paix, 9. Paris.
H. M. ЯЗЫКОВУ
Генвар<я> 8 <н. ст. 1846>. Рим
