— Что нам теперь делать? — спросила она, заставив себя поднять подбородок.
— Я бы сказал, что возникла небольшая проблема, а ты как считаешь?
— Тогда я предлагаю, чтобы ты уехал. Майкл откинул назад голову и презрительно рассмеялся.
— Ни за что! Уедешь ты.
— Никуда я не поеду! Меня пригласил отец, я была в дороге с самого утра, я ужасно устала и не сдвинусь с места! — Тут Джоанна замолкла — ей в голову пришла внезапная мысль. Она оглянулась и спросила: — А где Банни?
— Что? — Майкл рассерженно нахмурился.
— Я спросила: где Банни? Просто я подумала, что твоя жена тоже сейчас заявится сюда и попытается выкинуть меня вон. — Она отбросила назад свои длинные золотистые волосы, делая вид, что ледяной взгляд Майкла нисколько ее не беспокоит.
— Ты это серьезно? — тихо спросил он.
— А что? — смущенно проговорила она.
— Я о Банни. Ты действительно не знаешь или притворяешься?
— Что я должна знать?
— Мы развелись! — В его глазах блеснула насмешка.
Джоанна почувствовала, что бледнеет.
— Развелись?!
Пронизывая ее холодным взглядом, Майкл медленно и громко зааплодировал.
— Браво, Джоанна! Великолепный спектакль! От его поведения удивление Джоанны быстро уступило место гневу. Этот человек невыносим! И как она только могла любить его?
— О чем ты говоришь, Майкл? Я в первый раз слышу о вашем разводе. — И с некоторым колебанием добавила: — Когда это произошло?
Он раздраженно уставился в потолок.
— Джоанна, мне сейчас не до разговоров. Эта ситуация… ты вдруг появилась как гром среди ясного неба… Черт побери!
С этими словами Майкл широкими шагами пересек комнату, стараясь не коснуться Джоанны, и выбежал в холл. Но через несколько секунд остановился.
— Джоанна!
— Что еще? — рассерженно крикнула она и торопливо вышла в коридор.
Майкл стоял возле ее комнаты, а из-за приоткрытой двери на него смотрели огромные синие глаза, полные слез.
Она пробежала через холл и присела на корточки рядом с сыном. Кэйси немедленно обнял Джоанну за шею и зарылся лицом в ее длинные волосы. Джоанна глянула на Майкла, точно разъяренная львица, защищающая своего львенка.
— Посмотри, что ты наделал!
— Я?.. Откуда я мог знать?
— Ушел бы ты лучше отсюда! Уходи и оставь нас в покое! — И она стала покачивать Кэйси в объятиях, успокаивая его поцелуями.
— Это твой сын? — Голос Майкла был ровным и пустым, а в глазах появилось странное выражение.
Джоанна кивнула и разъединила руки Кэйси, сцепленные у нее на шее.
— Все хорошо, малыш, не надо плакать.
Но ребенок прижался к ней и, всхлипывая, прошептал ей на ухо:
— Мама, ты с ним ругалась. Пусть он уйдет. Майкл сжал губы и провел рукой по волосам.
— Скажи мальчику, что я не буду тебя обижать.
— Этого мальчика зовут Кэйси, и ты сам можешь ему это сказать! — зло выпалила Джоанна и еще крепче прижала к себе сына.
Майкл медленно и с неохотой сел на корточки, и, пока он рассматривал Кэйси, Джоанне вдруг пришло в голову, что ему никогда не было дано испытать радость и удовлетворение, которые чувствует мужчина при рождении сына. А ведь Кэйси сейчас столько же лет, сколько могло быть ребенку Банни.
— Не бойся, — начал он. — Меня зовут Майкл. Я… в общем, я тебе что-то вроде дяди.
Кэйси оторвал голову от материнского плеча и сказал:
— Дядя? Мама мне про тебя не говорила.
Майкл опустил взгляд на свои красивые руки и печально улыбнулся.
— Наверняка. — Он на мгновение задумался, а потом добавил: — Ты знаешь Вивьен — женщину, на которой женился твой дедушка?
Кэйси осторожно кивнул.
— Так вот, она — моя мать.
Ребенок немного выпрямился и сказал:
— Мне нравится дедушка, и Вив тоже. Они возили меня в Маунт-Вашингтон.
— Понятно… А я — сын Вив, — повторил Майкл.
Кэйси обдумал ситуацию, и глаза у него повеселели.
— Ты тоже здесь живешь? — спросил он, вытерев нос рукой.
— Да, во всяком случае, этим летом. — Тут Майкл метнул быстрый взгляд на Джоанну, ожидая, что она опровергнет его слова. Но, несмотря на дрожь, все еще пронизывавшую ее насквозь, Джоанна бросила ему ответный взгляд, полный презрения.
Кэйси задумчиво кивнул, а затем одобрительно улыбнулся.
— А когда вы здесь ужинаете? — спросил он со своей обычной непосредственностью. — Я ужасно проголодался. На корабле мне дали «хот-дог», но его чайка съела.
Майкл резко поднялся — очевидно, у него не было никакого желания сближаться с этим ребенком. Возможно, он даже злился на него.
— Не приставай к Майклу с ужином, Кэйси. Умойся, и мы с тобой куда-нибудь пойдем перекусить.
Мальчик неуверенно переводил взгляд с Майкла на Джоанну.
— Зачем куда-то ходить? — возразил Майкл. — На кухне есть еда.
Но Джоанна отвернулась, будто не могла даже смотреть на него.
— Да я лучше с голоду умру!
— Как тебе будет угодно. — В голосе Майкла снова появилось пренебрежение. — Просто я подумал, что ты сначала захочешь обсудить это с мальчиком. — Майкл отвернулся. — Хотя ты ведь всегда думала только о себе. Наверно, глупо было с моей стороны ожидать, что ты изменилась. — Тут Майкл быстрым шагом вернулся в свою комнату и хлопнул дверью.
Джоанна смотрела на закрытую дверь, и в душе у нее бурлил водоворот чувств. Боже правый, что он имел в виду?
Ее била нервная дрожь, пока она провожала Кэйси в ванную и помогала ему вымыться.
— А теперь иди в спальню и надень чистую футболку. Я сейчас тоже освежусь, а потом мы поедем в ресторан, ладно?
Кэйси кивнул, устало натягивая новые кроссовки на толстой подошве.
Оставшись одна, Джоанна посмотрелась в зеркало над раковиной. На щеках — лихорадочный румянец, взгляд — какой-то дикий. На мгновение ей показалось, что ее сейчас вытошнит. Подумать только — она приехала сюда расслабиться, найти покой, дать новое направление своей жизни, а что получилось?
Недаром ее мучили сомнения. Опасалась воспоминаний, а встретила Майкла собственной персоной. Надо было прислушаться к своим предчувствиям.
Джоанна приложила дрожащую руку к груди — сердце стучало так громко, что она испугалась. Что с ней происходит? И почему она воспринимает Майкла с такой злостью, с таким презрением? Все, что она говорила и чувствовала, было настолько непривычно, что Джоанна сама себя не узнавала. Конечно же, Майкл причинил ей боль, но это было шесть лет назад. Она давно оправилась от боли и гнева и продолжала жить… Разве нет? Разумеется, да, успокоила она свое отражение, представлявшее собой довольно жалкое зрелище.
