Тэсс выглядела совсем неплохо для обездоленной супруги. Вот что значит уметь следить за собой. Нет, я за ранние браки, по крайней мере, детям не приходится целыми днями разглядывать морщины и выслушивать жалобы на склероз и общее недомогание. Моя Тэсс стала мамой в 18 лет и поступила молодцом. Мы с нею оставались людьми одного поколения.
– Зачем ему надо было связываться с этим препаратом? – спросил я.
– Мы хотели переехать в Луизвиль, сколько можно гнить в этой дыре?
– Что же он, совсем не знал клиники этих пилюль?
– Это были уколы, – вздохнула Тэсс. – 'Тревелли корпорейшн' хорошо платила. Если бы всё удалось, Сэм заработал бы около сорока тысяч.
– Я читал сегодняшний 'Христианский обозреватель'. Они прямо в бешенстве. У Сэма были нелады с общиной?
– Нет, это всё проклятые выборы.
Она пошла принимать ванну – жара была порядочной, а потом мы смотрели по телевизору, как наши избивали дэвидтаунских 'Львов' – бейсбол у нас на юге на высоте!
6
Дом продали, вещи тоже. В конце концов, это было справедливо. Жертвы имели право хотя бы на денежную компенсацию. Делать мне здесь было нечего, тем более, что Тэсс перебиралась в столицу к тётке. Я получил своё уведомление о прекращении стипендии и мог возвращаться в университет. Петь или мыть посуду. И так бы оно и случилось, если бы не Мак. Он заехал ко мне на ферму и сказал:
– Я тут встретил одного человека, он мог бы устроить ваше будущее. Если вы, конечно, решили учиться дальше, а не стать звездой кабаре. В вашей семейке все немного чокнутые.
– Не смешивайте меня с Нортингами! – попросил я. – Из нашей семьи вышли два доктора, один капеллан и шесть церковных старост.
– В таком случае, я вас жду завтра. Мы поедем к тому человеку в гостиницу.
…Джо Хант мыл голову под краном. Он её только что побрил – мыльница со взбитой пеной и тазик с бритвой торчали в раковине.
– Хэлло, мальчики! – крикнул Хант. – Садитесь и наливайте, я сейчас.
Тело его покрывал зеленоватый загар, вывезенный из джунглей. Во всю грудь красовалась татуировка: кондор, разрывающий своё сердце. Краски были необычайно сочные: кровь производила впечатление настоящей раны.
Джо перехватил мой взгляд.
– Маршалловы острова. Я проторчал 15 месяцев в японском лагере для военнопленных. – Он вытерся полотенцем и надел халат. – Вы поручились за этого парня, Мак! Надеюсь, в его семье не было красных?
Ханта очень интересовала моя биография и подробности истории с Сэмом. Мои ответы его удовлетворили.
– Ты нам подходишь, мальчик! – объявил он. – Нам нужны парни, которые умеют действовать, а не хныкать. Посмотрим, что скажет генерал.
– Вы предлагаете мне поступить в армию? – спросил я.
Джо поднял брови и посмотрел на Доржи. Капитан сказал:
– Во всяком случае, речь идёт о государственной службе. Видите ли, Язевель, современная война ведётся чаще невидимым оружием… Вы меня понимаете?
Я кивнул. Это я знал – о невидимых сражениях, хотя не представлял себе, какое отношение могу иметь к ним.
– Послушай, – обратился ко мне Джо. – Тебе нужна лошадь, мы подбираем наездников. Один скачет в белой жокейке, другой в хаки. Какое это имеет значение?
– Это хороший шанс, – сказал Мак. – Они будут оплачивать вашу учёбу, а потом обеспечат работой с выслугой лет.
– Что тут колебаться? – удивился Хант. – Всё равно тебя призовут. Так лучше начать раньше и взять доллары, чем попасть в пехоту и париться в казарме. Я доложу генералу.
Они не дали мне времени усомниться в резонности их доводов, решили за меня, да ещё так, будто делали одолжение. Мне тогда было невдомёк, что это один из приёмов вербовки – доверительная беседа, создающая у человека впечатление, будто ему отступать уже некуда. 'Я доложу генералу' звучит, как приговор, не подлежащий обжалованию. И всё же, говори один Хант, я, вероятно, потребовал бы времени на размышление, сказал бы, что должен посоветоваться с Тэсс. Но они убеждали меня вдвоём, а Доржи я мог считать членом семьи – свадьба с Нэнси была назначена на конец августа. Мне в голову не пришло, что инженер-капитан Макговерн служит в том же ведомстве, что и Джо.
Я вышел от них с некоторой даже гордостью в душе: приятно, когда крепкие мужчины говорят тебе, что ты дельный парень… Только врождённая сдержанность не позволяла мне ликовать. Тысячи моих сверстников должны были мыть посуду или разгружать автофургоны, чтобы оплачивать свою учёбу, я мог не думать о деньгах.
В конце августа на моё имя пришёл перевод 300 долларов – и к нему коротенькая приписка: 'Желаю удачного семестра. Дядя Джо'.
Я отгулял на свадьбе Мака, расплатился в отеле, уложил вещи и вернулся в университет, словно ничего не произошло. Только снова получив перевод, я поморщился при мысли, что существует кто-то, имеющий право считать себя моим хозяином, но он пока что требовал от меня одного: учиться, и это вполне меня устраивало.
Я не привык распоряжаться своей жизнью, да и могла ли Тэсс научить меня этому?
Она была такой же, как я, и замуж пошла за Нортинга, вероятно, затем, чтобы избавиться от необходимости что-либо решать самой.
Я тоже был готов отдать свой руль первому, кто возьмётся управлять моей жизнью, и этим первым оказался Джо.
Теперь я знаю, что был преступно беспечен, и всё, что случилось потом -расплата за мою беспечность.
7
_Два часа ночи. Спать не хочется. Сознание ясное, тело потеряло ощущение массы. Чтобы прижать руку к бумаге, приходится преодолевать сопротивление невесомости. Пульс 82, температура нормальная. Вторые сутки Сонарола._
Джо Хант приехал в Мервиль летом шестьдесят четвёртого. Мы не виделись тринадцать месяцев, но он был всё тот же, словно мы расстались час назад: полон виски и самоуверенности.
Когда я вошёл в номер, Джо помахал сигарой:
– Ну, дело сделано?
– Остаётся ещё год стажировки, – ответил я.
– Мало напотрошил мертвецов в анатомичке, будешь продолжать на живых? – он расхохотался. – Виски? Всё ещё не пьёшь? – он налил себе и разбавил по обыкновению томатным соком. – Когда там (Джо ткнул пальцем куда-то за спину) решали, брать тебя или нет, у нас была на примете ещё одна лошадка- невезучка. Ты обошёл конкурента на два корпуса трезвостью.
– Есть новости? – спросил я, чтобы поскорее отделаться.
– К чёрту новости! – обиделся Джо. – В такую жарынь я езжу шагом. С меня достаточно, что я должен
