Иными словами, от вопросов не отвертишься! А я, дурочка наивная, решила, что Шарлотта Зэйлер человечнее других полицейских. Да после всех испытаний небось вырвала человечность с корнем и дыры листовой сталью залатала! Я сама пыталась сделать нечто подобное и понимаю, чем это чревато.
К счастью, о причине отъезда из Линкольна Шарлотта больше не спрашивает. Теперь она хочет выяснить, есть ли у меня работа. Я склоняюсь над чашкой, и пар от чая согревает лицо. До чего же приятно.
– Я работаю на моего друга, – сообщаю я.
– Как его зовут? – впившись в меня взглядом, уточняет Шарлотта.
– Я уже говорила.
– Эйден?
– Да.
– А фамилия?
– Сид.
– Чем же занимается Эйден?
– У него свой бизнес, «Багетная мастерская Сида».
– Да, я видела вывеску. Мастерская у реки, недалеко от бара, как же его...
– Да, там.
– И давно вы работаете на Эйдена?
– С августа.
– А прежде где работали? Сразу после переезда в Спиллинг?
«Скоро все это кончится, – успокаиваю себя я. – Даже пытки не длятся вечно».
– Сразу после переезда я не работала, а потом устроилась в Галерею Спиллинга.
– Багетчицей?
– Нет! – Я чуть не плачу. Как же мне надоел этот бессмысленный допрос! – В то время я понятия не имела, как делают багеты и рамы вообще. Этим занимался мой босс. Я была менеджером – общалась с посетителями и продавала картины. Когда перешла к Эйдену, он всему меня научил.
– И теперь вы умеете делать багеты! – Шарлотта Зэйлер явно рада моим успехам. – А в Линкольне чем занимались?
– У меня был собственный бизнес.
– Рут, я же не ясновидящая! – ободряюще улыбается Шарлотта.
– У меня было свое маленькое агентство по ландшафтному дизайну. Называлось оно «Райские кущи», – быстро отвечаю я, надеясь избежать дополнительных вопросов.
– От ландшафтного дизайна к багетам – вот так перемены! А как звали вашего босса в Галерее Спиллинга?
– Сол Хансард, – безжизненным голосом отвечаю я.
Шарлотта откладывает ручку с блокнотом и смотрит на меня, крутя кольцо на безымянном пальце левой руки. Кольцо золотое с бриллиантиком, обрамленным тонкими золотыми зубцами. «Помолвочное», – догадываюсь я.
Ее личное счастье меня не касается, и я отлично это понимаю. Это прекрасное доказательство того, как сильно меня изменила памятная поездка в Лондон.
Чем лучше себя знаешь, тем проще измениться, – именно так пишут в моих книгах по психологии.
– Значит, вы с Эйденом Сидом вместе делаете багеты в мастерской у реки. Вас как, не затапливает там? – бодро спрашивает Шарлотта Зэйлер. – Бар-то затапливает периодически. «Звезда» – вот как он называется! Я и вашу вывеску видела, «Багетная мастерская Сида», но решила, что бизнес заглох. Сколько ни проезжаю мимо, у вас постоянно закрыто и табличка висит.
Я пристально смотрю на Шарлотту Зэйлер. Все, мое терпение иссякло! Вскочив, я неловко толкаю столик и проливаю чай – больше из ее кружки, чем из своей.
– Эйден считает, что убил женщину по имени Мэри Трелиз, – во второй раз объявляю я. – Но мне точно известно: это не так.
– Скоро дойдем и до этого, – обещает Шарлотта Зэйлер. – Пожалуйста, Рут, сядьте и ответьте на мой вопрос: «Багетная мастерская Сида» еще не закрылась?
– Нет, не закрылась, – пунцовая от унижения, цежу я. – Мы с Эйденом работаем по шесть, а то и по семь дней в неделю. На табличке написано не «Закрыто», а «Прием по записи». Мелкие заказы нам неинтересны. Порой люди по часу выбирают раму и паспарту для одной-единственной картины. Если выслушивать каждого, много не заработаешь!
– Понятно, – кивает Шарлотта Зэйлер. – И кто ваши клиенты?
– Господи, какое это имеет значение?! Местные художники, музеи, галереи... Есть несколько корпоративных клиентов...
– Как давно Эйден занимается изготовлением багетов? Его мастерская появилась сравнительно...
– Шесть лет, – перебиваю я. – Что вас еще интересует? В каких школах учились мы с Эйденом? Девичьи фамилии наших матерей?
– Это – нет, а вот где сейчас живет Эйден, интересует. Он живет с вами?
– Да, фактически.
– Как давно?
– Два... нет, уже два с половиной месяца, – отвечаю я, а про себя добавляю: «С той ночи в лондонском отеле». – У Эйдена есть и своя квартира, совсем маленькая, при мастерской, хотя она больше похожа на склад. – Все, хватит, и так наговорила больше, чем нужно!
– Многим холостякам и в грязной пепельнице уютно! – ухмыляется Шарлотта Зэйлер. – Эйден снимает эту квартиру или он владелец?
– Снимает. – Я решительно откидываю волосы с глаз. – Предвосхищая следующий вопрос, сообщу: арендную плату он вносит своевременно.
Шарлотта скрещивает руки на груди и улыбается.
– Спасибо, Рут, спасибо за терпение! А сейчас, пожалуйста, расскажите об Эйдене и Мэри Трелиз.
Выдержала я этот странный экзамен или завалила – непонятно. Ллихорадочно беру себя за шиворот и уверенно сообщаю:
– Эйден ее не убивал.
– Позвольте уточнить еще раз: вам известно, что ни Эйден, ни кто другой не убивал женщину по имени Мэри Трелиз, верно?
Я киваю.
– Она цела и невредима?
– Да, можете проверить...
– Проверю непременно.
– ...и убедиться.
– Тогда почему Эйден считает, что убил ее?
– Не знаю... – Из груди вырывается тяжелый вздох. – Он не говорит.
– Это что, шутка? – Шарлотта недоуменно вскидывает брови.
– Увы, нет. Страшная нелепость, которая превращает нашу жизнь в ад.
– Так, мне нужны подробности! – Шарлотта решительно хлопает ладонью по столу. – Кто такая Мэри Трелиз? Чем занимается? Где живет? Сколько ей лет? Где вы с Эйденом с ней познакомились?
– Мэри – художница, живет в Спиллинге. А насчет возраста не могу сказать точно... Вероятно, ей, как и мне, под сорок, может, чуть больше.
Все мои ответы только вредят нам с Эйденом. Шарлотта Зэйлер это еще не поняла, но скоро поймет, и тогда... Страшно подумать, но тогда она махнет на меня рукой.
На Шарлоттином лице написано чувство, давно ставшее моим вторым «я», – полное замешательство.
– Попробую разобраться... – наконец говорит она. – По вашим словам, Эйден... Кстати, как давно вы вместе?
– С августа.
– То есть роман начался, как только вы стали у него работать.
