– Зато ты... отличная лгунья, – с трудом выдавливаю я. – Ты Марта.
– Нет, Марта умерла! Ее сердце остановилось. Ее мозг задохнулся от нехватки кислорода. Человек не может умереть, воскреснуть и совершенно не измениться.
– Аббертон... Те девять имен... – Я поднимаю голову, но слишком больно. Думать и при этом двигаться я не способна, поэтому буду только думать.
– А что с теми именами?
– Эйден... Эйден не уничтожал твои картины. Это ты... ты купила... – На конец фразы сил не хватает.
Мэри смотрит на меня сверху вниз. Пуля словно разъедает мое тело, в голове мерный гул, такое чувство, что я уже не человек, а невесомый поток боли. Раствориться бы в нем, чтобы унес далеко- далеко...
– Нет! – кричит Мэри. – Это он, он виноват!
– Имена... это... названия колледжей... Ты скупила его картины под теми именами... – Каждый вдох дается ценой огромных усилий, но я должна бороться, чтобы дышать, чтобы жить. – Заставила... сюда приехать... – На языке крутятся слова, но произнести их я не в силах. «Эйден не хотел тебя видеть, но ты подкупила его: пообещала целых пятьдесят тысяч, если он напишет картину на заказ».
Эпизоды истории, рассказанной Мэри, оживают передо мной. Эдакая полуправда-полуложь... Дверь коттеджа открыта, как и говорила Мэри. Эйден заходит, ищет Марту и вот видит – на обеденном столе, с петлей на шее. Пол усеян останками его картин... Марта выдает страшную правду и прыгает со стола... Вот почему Эйден отреагировал с опозданием и не сразу бросился ей на помощь. Его парализовал шок – два невероятных потрясения, два страшных, одновременно нанесенных удара сделали свое дело.
– Мои сады... – От двух коротких слов на лбу проступает пот. – Не Эйден... Ты их разрушила... Один прошлым летом, в наказание... в наказание за стычку в галерее Сола. Я... напугала тебя. Ты... обожаешь... привыкла держать все под контролем.
Конец мне опять не произнести... Второй сад ты, Мэри, разрушила в понедельник после разговора с Чарли Зэйлер. От нее ты узнала, что я живу с Эйденом. Ты не была в курсе, когда подарила мне «Аббертона». Ты снова потеряла контроль и снова наказала меня.
– А как насчет твоего мертвого любовника? – шипит Мэри, склоняясь надо мной. – Ты знаешь, что сделал он?
Я точно знаю, чего Эйден не делал. Он мне не лгал. До последнего времени. Полиции он, вероятно, лгал, а мне – нет.
– Эйден... убил Мэри Трелиз. Много лет назад.
В отеле «Драммонд» Эйден сказал правду. «Аббертон» я упомянула позднее и от его признания остолбенела позднее, а в тот момент он еще полностью мне доверял.
Женщина, которую я могу называть лишь Мэри, склоняется надо мной и стволом пистолета убирает с лица волосы.
– О ком ты? О какой Мэри Трелиз речь? – вопрошает она.
– Не знаю.
– Вот именно! Ты здесь ни при чем. Тебе давно следовало уехать. Я отправила тебя домой! – прокурорским тоном заявляет Мэри, очевидно, потрясенная моей черной неблагодарностью. – Все, что ты якобы знаешь, неправда.
Меня захлестывает гнев, такой же сильный, как боль.
– Я лишь не знаю, кто такая Мэри, а во всем остальном разобралась. Мэри Трелиз жила там, где живешь ты. В этом доме Эйден ее и убил.
Обнаженная Мэри лежит посреди кровати. Пальцы Эйдена сжимают ее шею, смыкаются...
– Эйден убил ее и свалил вину на отчима, – медленно и терпеливо объясняет Мэри, склонившись надо мной, чтобы я читала по губам, если не слышу. – Его отчим гниет в тюрьме уже двадцать шесть лет, а Эйден ни разу не навестил его и ни одного письма не написал. Ну, теперь ты знаешь правду. И что скажешь о своем Эйдене?
Слова Мэри проплывают мимо меня, не отпечатываясь в сознании.
– Почему я купила этот дом? Почему взяла ее имя? Отвечай!
Ответить я не могу. Не знаю, сколько крови я потеряла, прилично, судя по ощущениям. Чувствую себя полупрозрачной. Пустой.
– Решай сама: либо говоришь, либо умираешь!
Мэри целится мне в лицо. Я закрываю глаза и жду выстрела, но не дожидаюсь и разлепляю веки. Ни Мэри, ни страшный пистолет с места не сдвинулись.
– Думаешь, это угроза? – смеется Мэри. – Если начнешь говорить, то есть историю рассказывать, до ее конца точно продержишься. Чтобы работал мозг, должно работать сердце.
Она права и лжет далеко не во всем. История Марты и Эйдена вплоть до самоубийства – чистая правда. Хотя... Нет, даже письма, которые Мэри якобы писала Эйдену, упрекая в черствости и бездушии, в определенном смысле правда. Не в буквальном, а в символическом: большего, не раскрывая карты, Мэри позволить себе не могла. «Внутренние разногласия возникают у многих, особенно у тех, на чью долю выпадают тяжелые испытания». Мэри, которая писала Эйдену гневные, упрекающие письма, олицетворяла разумную Марту Вайерс, способную видеть правду: у них нет будущего, Эйден никогда не ответит Марте взаимностью.
Неудивительно, что он не ответил! Непросто любить женщину, которая то клянется в любви до гроба, то мучает.
– Что ты обо мне знаешь? Вернее, что якобы знаешь, расскажи! – требует Мэри, садится рядом, подтягивает к груди колени и кладет на них пистолет. Если бы я могла шевельнуть правой рукой, без труда бы его схватила.
На обратном пути я успела связать разрозненные факты в историю. Сейчас нужно проделать это снова, нужно заставить мозг работать.
– Вызови «скорую»! – прошу я. – Не дай нам умереть.
– Эйден давно мертв, – равнодушно роняет Мэри.
– Не-ет! Пожалуйста, вдруг еще не поздно!
Марта же с того света вернулась... Эйден не может умереть, просто не может!
– Посмотри на нас! Истекающая кровью, труп и пустая оболочка с давно умершей душой. Строго говоря, Рут, для нас всех уже поздно: никого из троих не спасти. – Мэри скручивает волосы жгутом.
– Частный детектив... – шепчу я. – Сказал тебе... отчим Эйдена в тюрьме... за убийство Мэри Трелиз... Ты видела картину... – Нет, ошибаться нельзя, надолго сил не хватит. Дыхание вот-вот собьется. – Ты ее купила... «Убийство Мэри Трелиз»... Купила и... уничтожила, как и остальные его картины.
– Нет! – твердо говорит Мэри. – Я художник и произведения искусства не уничтожаю.
Перед мысленным взором встает картина: мужчина и обнаженная женщина в постели. Руки мужчины сжимают шею женщины. В мужчине несложно узнать Эйдена, и Мэри-Марта поняла, что Лен Смит не убийца.
– Зачем он ее убил? – шепчу я, не уверенная, что меня слышно. По всему телу растекается мертвенный леденящий холод.
– Эйден сказал бы тебе, если бы хотел, – улыбается Мэри.
– Марта. Не. Одинока, – по одному слову выдыхаю я. У меня получится, я договорю до конца! – Мэри Трелиз... Она... Она ее подруга... по несчастью... Жертва Эйдена.
– Все близкие Эйдена – его жертвы, он всех покалечил, никого не пощадил! – Мэри кладет пистолет на пол и опирается на руки. – Подруга по несчастью – меткое выражение. А как насчет тебя, Рут? Ты тоже жертва, Эйден и тебя покалечил, верно? Играл с тобой, обманывал, пудрил мозги... Равно как и Стивен Элтон. – Достав из кармана пачку «Мальборо» и зажигалку, Мэри закуривает. – Все женщины, которые пострадали от мужчин, мои подруги по несчастью, все до одной. Объединившись, мы станем самой мощной армией мира.
– Ты купила дом... – Я должна говорить, чтобы не думать о собственной беспомощности.
– Давай чуть быстрее! – нетерпеливо перебивает Мэри. – Перемотаем пленку вперед. Я выяснила, что Эйден живет в Спиллинге, и переехала туда. Подумать только, вернулся в город, где прошло несчастное
