наших людей нет особых традиций самоуправления. Это, кстати, самый распространенный аргумент тех, кто говорит, что это не нужно или не получится. Да, это правда, опыт небольшой. Но разве это причина, чтобы ничего не делать? Мы живем не в семнадцатом веке, когда Рязань казалась другой планетой и непонятно было, как ею управлять. Есть опыт других стран, он доступен, результаты понятны. Не надо мерить людей по себе. Если вам в Москве все равно, что происходит в деревне на Урале, то людям, которые живут в этой деревне, не все равно. И они точно знают, как им лучше. Возьмем нашумевшую историю в Сагре, когда из деревни выгнали цыгана, который торговал наркотиками, а потом туда приехала целая банда кавказцев и устроила бойню. Если бы у них был свой шериф, то до этого бы просто не дошло. А теперь жители, которые не получили помощи от милиции и встали на защиту своих семей, обвиняются в преступлении.
Это очевидные вещи, я всегда был их сторонником, а в Кировской области получил хорошую возможность убедиться, что люди этого хотят и сами прекрасно справятся. У нас и при царизме, и при советской власти было, и сейчас никуда не делось такое отношение: есть государство, еще есть какая-то большая власть, а все остальные – это крепостные, которые живут для этого государства и для этой власти. О какой модернизации можно говорить, когда мы в самых основных вопросах живем по понятиям, которые устарели 100 лет назад.
Все должно быть наоборот. Власть должна быть для людей, а там, где это возможно, то есть практически везде, сами люди и должны быть властью…»
«Агент Госдепа»
NAVALNY.LIVEJOURNAL.COM:
Девочки и мальчики, мне посчастливилось – таки попасть в программу Йельского университета. Поэтому вторую половину 2 010 года я проведу в городе Нью Хэйвене Коннектикутской волости Новоанглийского уезда.
– А как же наши милые Эффективные Менеджеры? – спросите вы. – Неужели палка с острым гвоздем на конце выпадет из твоих рук прямо в пыльную московскую траву?
Не выпадет.
1. За прошедшее время многие из вас начали точить такие палки, и, я надеюсь, вы продолжите наши весёлые опыты.
2. Собственно говоря, я и еду повышать квалификацию в области палкотыкания. Хочу серьезно расширить инструментарий нашей работы и научиться/понять, как использовать против Эффективных Менеджеров всякие законы о зарубежной коррупции, анти-отмывочное законодательство США/ЕС, биржевые правила и т. д. Мы должны уметь мочить ЭМ там, где их не защитят алчные жулики из Генеральной прокуратуры и российских судов.
Поэтому наша деятельность только расширится. В конце концов, я целый год торчал среди медведей, снегов и ламантинов Кировской области. И ничего. С Интернетом в Нью-Хейвене точно лучше, чем в Кирове. Не надо доказывать на совещаниях, что WiFi – это не дьявольское изобретение ЦРУ для хищения совсекретных сведений о падении поголовья КРС.
Офис в Москве продолжит работу.
«…Есть такой Сергей Гуриев, ректор Российской экономической школы. Он меня подвиг на это. Мы с ним сталкивались по разным делам, например, он в Сбербанке в совете директоров, а я в комитете миноритарных акционеров. Он и Олег Цывинский, профессор экономики в Йеле и мой приятель, сказали: тебе нужно ехать учиться за границу. Ты сидишь здесь и думаешь, что занимаешься чем-то важным. Но на самом деле ты сидишь в маленькой комнате и не понимаешь, что происходит вокруг. Твоя эффективность очень низкая. Если ты действительно хочешь заниматься корпоративным управлением, ты должен поехать туда и посмотреть лучшие практики. Ты должен понять, как все устроено в глобальной экономике и политике.
Туда хотела поступать Маша Гайдар, но она была занята со своим замгубернаторством в Кировской области, и вместо нее поступил я. Сначала я все это делал для отмазки, чтобы сказать Гуриеву, Маше и всем остальным, что да, я подал документы. Но потом меня это захватило. Было очень интересно попробовать пожить какой-то другой жизнью. И, конечно, главное, зачем я туда поехал, – это учиться, как русских жуликов преследовать за границей. Судить „Газпром“ или „Роснефть“ в российском суде невозможно, а поскольку все наши жулики прячут ворованные деньги там, я бы мог изучить практические механизмы, как их преследовать за отмывание денег.
Нужно признать, что мои наивные представления оказались наивными представлениями. Это гораздо сложнее, чем может показаться. В первую очередь, из-за очень большой дороговизны юридических услуг. Заниматься этим там может любой, но это крайне непросто: ты будешь с ними бороться, но у них ровно такие же права тебе противодействовать, а финансовые ресурсы бесконечны. Такого, что все побежали навстречу помогать мне бороться с русскими жуликами, не было. Там есть реальная состязательность и нет никакого желания решать наши проблемы. Тебя выслушают, посочувствуют, но это твои проблемы, ты их и решай. Они будут что-то делать в той части, где это касается их: если американцы в России платят взятки, то ты их можешь там преследовать. А если русские на отмытые деньги покупают кондоминиумы в Майами, то, в целом, это не нравится, но не более того. Они понимают, что как только эти жулики там что-то нарушат, их сразу же посадят. У них с этим проблем нет, они не боятся какой-то русской мафии. И все эти русские миллиардеры и крутые пацаны ведут себя там как паиньки, потому что прекрасно понимают: чуть что не так, и за тобой приехало ФБР.
Йельский университет находится в городе Нью-Хейвен, полтора часа на электричке от Нью-Йорка. Это такой небольшой городок. Университет в его жизни играет большую роль, это вообще типично американская вещь: многие там не учатся по месту жительства, как у нас, а постоянно живут в университетах. Все крупные университеты – это по сути целые города со своими кампусами и спортивными сооружениями.
Программа, по которой я учился, называется Yale World Fellows, в группе всего 15 человек. По ее условиям ты можешь изучать то, что ты хочешь изучать. Если тебе интересна ядерная физика, учи ядерную физику, если считаешь, что для твоего будущего полезен санскрит – учи санскрит. Я работал с юридическим факультетом, это знаменитая Школа права Йельского университета, лучшая в мире, где учились Билл Клинтон, Хиллари Клинтон, Джордж Буш и огромное количество других известных людей. У юридического факультета и школы менеджмента есть совместный центр корпоративного управления, где я слушал курсы, общался с профессорами, проходил индивидуальные занятия. Я смог понять универсальные международные стандарты работы корпораций и теперь знаю, чего требовать от иностранцев при работе здесь. Никаких суперновых откровений я там не получил, но это обучение очень практическое, там выступают известные менеджеры, для которых самих это честь.
В группе разные люди из разных стран, которых объединяет то, что они активисты в своих странах, причем совершенно разных форматов. Там была девушка из Южной Африки, которая занимается проблемой СПИДа;
дипломат из Южного Судана; журналист из Германии; девушка из Мексики, которая занимается борьбой с наркотрафиком; директор школы из Афганистана; преподаватель университета из Индонезии; парень из Великобритании, который занимается вопросами расизма и взаимодействием различных этносов. Совершенно разношерстная публика. Поступить туда очень престижно. Для меня самым большим наслаждением было то, что ты постоянно находишься в компании очень умных людей, большая часть из которых гораздо умнее, чем ты.
По условиям программы, Йель оплачивал все: приезд, проживание, пять тысяч долларов в месяц стипендия. Со всех этих денег я заплатил налог российскому государству. Это программа, которая сделана для уже взрослых людей. Они понимают, что ты не можешь все бросить и поехать, что у тебя есть семья, поэтому платят достойную стипендию. И я поехал с семьей – с женой и двумя детьми…»
С женой Навального Юлией до начала работы над этой книжкой я виделся лишь однажды, в июне 2006-го на политических дебатах на празднике МК, куда Алексей пришел поддержать Илью Яшина и Наталью Морарь[39], а я – Молодежную палату. Дебаты газета почему-то анонсировала как «политстриптиз года», но, несмотря на жару, никто так и не разделся. Я совершенно не помню, о чем тогда спорили, наверняка о судьбах России, но Юлию запомнил – с первого взгляда было заметно, что ей доставляет удовольствие находиться на публике рядом с мужем.
Они познакомились в 1998-м году на отдыхе в Турции. Родители отговаривали Алексея туда ехать, на носу были выпускные экзамены, и поездка казалась блажью, но оказалась судьбой. Через два года они
