Они притаились, пока тень не скользила за угол. Только тогда, Дайна смогла пошевелиться, и Вульф тихо произнес.
— Все в порядке. Один из полицейских только что сообщил, что он достиг выставки драгоценных камней через три коридора. — Вульф держал маленький наушник, прислушиваясь к переговорам дюжины полицейских, размещенных по всему зданию. И хотя беседа с Дайной была конечно заслуживающей осуждения, им требовались более веские доказательства, все хотели поймать вора на месте преступления.
Макс посмотрел вниз на Дайну, его руки поднялись, что обхватить лицо девушки.
— Любимая, с тобой все в порядке?
Она улыбнулась ему, — Все хорошо. Действительно. И когда он окажется за решеткой, все будет прекрасно.
Он поцеловал ее, и продолжая обнимать одной рукой, посмотрел на Вульфа. — Это тот о ком ты думал?
Вульф поколебался, и когда решил, что Макс не станет делать ничего опрометчивого, сейчас, когда они уже были так близко к концу, кивнул. — Да, я хорошо рассмотрел его рост и фигуру, так же как и манеру двигаться. Его зовут Торнтон. Филипп Торнтон. Он владеет художественной галереей на Бэй Авеню.
Макс напрягся. — Торнтон. Боже, я купил у него живопись в прошлом году.
— Я этого и боялся, — пробормотал Вульф. — Хорошее место для вора, чтобы работать, а?
Ирония судьбы — он не крадет картины. Ему нравятся драгоценные камни.
В этот момент к ним присоединилась Морган, и ее прекрасное лицо отражало слабое разочарование. — Эй, я думала, что у нас будет захватывающая ночь, — пожаловалась она.
— Спасибо, это было достаточно захватывающим для меня, — ответил Макс.
— И для меня, — согласилась Дайна, удаляя маленькое подслушивающее устройство, закрепленное на воротнике ее жакета, и вручая его Вульфу.
На это Морган слабо улыбнулась и посмотрела на Вульфа таким пристальным просительным взглядом, которому не сможет сопротивляться большинство мужчин, даже те, которые предпочитают блондинок. — По крайне мере позвольте мне наблюдать за его поимкой.
— Морган…
— Пожалуйста?
Вульф тяжело вздохнул, затем взял ее под руки и повел прочь. Затем обернулся, и глядя через плечо на оставшихся, сказал — Мы крикнем когда все закончиться.
Оставшись наедине, девушка улыбнулась Максу, — я действительно в порядке, спокойно повторила она.
Макс глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух. — Я больше никогда не хочу рисковать тобой. Я ни за что не хочу потерять тебя, Дайна.
В глазах девушки отразился блеск, который он так любил. — Я думаю, что мы играли в азартную игру нашими жизнями. И я знаю, что мы победили. Независимо от того, что произойдет в будущем, мы победили. Я люблю тебя, Макс.
— Я тоже люблю тебя, родная, — пробормотал он, зная, как она права. Они действительно поставили друг на друга.
И выиграли.
Осталась лишь одна вещь, Дайна чувствовала, что прежде чем забыть ее мучителя, она должна была сделать это: Оказаться перед ним. Увидеть его на свету, там, где у него не было власти. Оказаться перед ним, когда никакая маска не могла его защитить, когда он должен был посмотреть ей в глаза, зная, что он сделал с ней.
Так как он был пойман с поличным, подписывая себе приговор, записанным на пленку разговором и многочисленными полицейскими свидетелями — с разрешения музея, полиция ждала пока вор не разбил две витрины, прежде чем арестовать его — и было вероятным, что вор признает себя виновным, а не станет затягивать процесс отпираясь, это было бы бессмысленно. Из-за этого Дайна сомневалась, что окажется перед своим мучителем в переполненном зале суда — и была рада этому. Рассказывать перед всеми через что она прошла — этого она предпочла бы избежать.
Именно поэтому она хотела оказаться перед ним теперь, закончить эту главу своей жизни, так чтобы она могла провести всю оставшуюся жизнь с Максом. Полицейские были согласны, и Макс знал, что это необходимо, поэтому даже не пытался возражать.
В освещенном вестибюле, со скованными за спиной руками, вор стол у стола охраны, ожидая прибытия полицейских, которые должны были забрать его в тюрьму. Офицер, охранявший его непосредственно, отступил на расстояние в несколько футов, отвечая на просьбу приблизившейся Дайны, которой хотелось немного уединения, но все равно они оставались под пристальным вниманием, не только полудюжины полицейский, но и конечно, Макса и Вульфа.
Остановившись на расстоянии вытянутой руки от вора, Дайна снова обратила внимание, каким же обычным он казался. Лишенный маскировки, с тонкими чертами лица, темно карими глазами, в нем не было ничего выдающегося. Но, глядя на девушку — он улыбался, и это свидетельство развлечения, заставило ее холодный гнев стать еще более сильным.
— Торнтон. Это — Ваше имя, не так ли? Филипп Торнтон? — спросила она категорически.
— Да, это мое имя. — Его голос, больше похожий на жуткий шепот, не соответствовал остальной совершенно обычной внешности.
— Почему Вы так поступили? Почему использовали меня? — Преступник пожал плечами. — Вы были здесь. И у Вас было слабое место.
Уставившись на него, Дайна поняла, что этот мужчина был мертв внутри. Он вообще не видел в ней человека, только инструмент, средство для достижения цели. Она понимала это раньше разумом, а теперь почувствовала эту уверенность. Он никогда не ощутил бы даже единственного мгновения раскаяния в том, что причинил ей такую боль, единственное, о чем он сожалел — что был пойман.
Уже спокойно девушка сказала — я думала, что почувствую себя другой, когда увижу Вас. Мне хотелось мести, увидеть, как Вы горите в аду. Но знаете — мне все равно, что с Вами произойдет. Вы не стоите того, чтобы даже думать о Вас.
Когда она отвернулась от преступника, ее глаза и мысли были сконцентрированы только на Максе. Но все остальные, включая офицеров, следили за их конфронтацией.
Макс, и Вульф и все остальные заметили кое-что, ускользнувшее от внимания девушки.
Филипп Торнтон прекратил улыбаться.
Находясь в четырех кварталах от ее дома, и не взирая на то, что было уже около трех часов утра, Морган чувствовала себя взбудораженной событиями этой ночи. Она не могла покинуть музей раньше. Другие участники располагались в таких местах, чтобы не спугнуть вора.
Это было относительно безопасное соседство, хорошо освещенные и тихие в это время улицы. Однако, Морган не пережила эти десять лет самостоятельно, не научившись рисковать. У нее был при себе и оглушительный полицейский свисток, на брелке и кошелек, похожий на булаву… Быстро шагая к дому, кошелек она держала в одной руке, а в другой наготове, находился свисток.
Это были обычные предосторожности, но не возбуждения ни угрозы, от окружающей ее среды девушка не чувствовала. Все ее мысли были об удачном задержании вора, всего несколько часов назад, а также о преступниках в целом.
У нее было устойчивое чувство, что грядущие недели принесут еще больше напряженности и волнений, чем вся их операция по задержанию. И до и после открытия выставки «Тайны Прошлого», их ожидали интересные события. Впереди у девушки было много работы, особенно связанной с мерами безопасности, которые ужасно отставали от нормы. На нее должно было лечь еще больше ответственности, учитывая одно предположение. Она сомневалась, что Макс будет долго ждать, прежде, чем устроить Дайне медовый месяц.
Это казалось Морган просто прекрасным. Она наслаждалась ответственностью. И с нетерпением ожидала возможных опасностей, напряжения и даже волнений. С той шайкой воров, все еще сбивавших с толку полицию, и Куином, который, вполне вероятно, еще заставит город ощутить его присутствие, это было
